С тех самых пор великий биатлонист старался избегать каких бы то ни было интервью на эту тему, как и сам Мазе. Но в Остерсунде Зигфрид неожиданно согласился на беседу.
– Ваша карьера в сборной Франции выглядела на удивление гладкой. Когда вы впервые задумались о том, что хотели бы поменять свою тренерскую жизнь?
– Я проработал с французской сборной восемь лет, а с Мартеном Фуркадом и того больше – с тех пор, когда он был еще совсем юным. Просто после Игр в Сочи я почувствовал, что ситуация становится иной. Мы по прежнему оставались с Мартеном друзьями, но... Знаете, не так просто давать советы двукратному олимпийскому чемпиону. Хотя возможно все дело было в том, что мы действительно слишком долго работали бок о бок. В таких случаях у спортсмена наступает привыкание: он каждый день слышит одни и те же замечания, одни и те же интонации, и в конце концов просто перестает реагировать на слова тренера так, как реагировал в начале совместной работы. Вот и у меня частенько стало возникать ощущение, что Мартен "не слышит" меня, что бы я ему ни говорил.
– И вы решили оборвать затянувшееся сотрудничество?
– Скорее стал чаще задумываться о том, что идет время, я становлюсь старше, и, наверное, было бы не так плохо попробовать приобрести какой-то иной опыт, поработать в другой стране, возможно взглянуть на биатлон с несколько иных позиций. Ну а потом я просто убедился, что мысль материальна: как только я решил для себя, что не исключаю вариантов ухода, мне стало поступать одно предложение за другим, хотя в биатлонных кругах я ни разу не озвучивал намерение оставить французскую команду.
– То есть вы выбрали норвежскую сборную из нескольких аналогичных предложений?
– Не совсем так. Первое предложение – не буду называть страну – мне сделали сразу после Олимпийских игр в Сочи. Я его отклонил, поскольку на тот момент был не совсем готов поменять свою жизнь. Второе предложение – и уже от другой страны – я получил после чемпионата мира в Контиолахти и тоже ответил отказом. Норвежцы были третьими. Они обратились ко мне во время чемпионата мира в Холменколлене, и это предложение было из числа тех, от которых не отказываются: вряд ли в профессиональном плане я сумел бы найти что-то более привлекательное.
Те, кто сделал мне предложение, наверное и сами это понимали. Во всяком случае на то, чтобы принять решение, у меня было всего два дня.
ПОНИМАЛ, ЧТО ФУРКАД БУДЕТ РАЗОЧАРОВАН
– Вы отчаянный человек – в одночасье поменять Францию с ее климатом и жизненным укладом на Норвегию.
– На самом деле я не живу в Норвегии постоянно – приезжаю в эту страну только на тренировочные сборы. Климатические условия заботили меня мало: куда важнее представлялись отношения с теми, с кем предстоит работать. Главным на первом этапе работы было как раз выстроить отношения. Причем не только с лидерами команды, такими, как Йоханнес Бе и Эмиль Хегле Свендсен, но и с теми, кто только пришел в сборную.
– Сообщить Мартену Фуркаду о своем решении оставить французскую команду было для вас проблемой?
– Я не советовался с ним, если вы об этом.
– Знаю, потому и спрашиваю. И знаю, что сам Фуркад был сильно на вас обижен.
– У нас получился очень хороший чемпионат мира в Холменколлене – у всей команды. Мартен выиграл четыре золотые медали и серебро, а при таком ошеломительном успехе, согласитесь, меньше всего думаешь о том, что в твоей устоявшейся жизни могут ни с того ни с сего произойти какие-то резкие изменения. Я понимал, что Фуркад будет сильно разочарован, скажем так – он не ожидал этого. Для меня же, как для тренера, успех в Холменколлене отошел в прошлое в тот самый момент, как чемпионат был закончен.
Возможно я просто чрезмерно эгоистичен, не знаю. Но руководствовался в момент принятия решения исключительно личными интересами. Помимо всего прочего, я очень люблю учиться. Иногда мне даже кажется, что у тех, с кем работаю, я учусь гораздо большему, чем даю им сам.
– Мне кажется, дело здесь немного в другом. Когда спортсмен только начинает выигрывать, тренерскую роль в его успехе признают все окружающие. А вот когда выигрывает спортсмен уже сделавший себе имя, такой как Фуркад, победы начинают восприниматься исключительно как его собственная заслуга. Другими словами, рядом с великими в моменты их триумфа крайне редко находится место для кого-то еще.
– Абсолютно верно. Не хочу сказать, что меня это обижало, в конце концов те годы, что я провел во французской команде – это лучшие годы моей жизни. Просто тренеру точно так же, как и спортсмену, постоянно нужен вызов. У него должны гореть глаза, а для этого недостаточно просто находиться рядом с той или иной звездой.
– Спортсмену обычно бывает крайне сложно найти мотивацию после олимпийской победы.
– Тренеру тоже. Я по крайней мере очень четко почувствовал это после Игр в Сочи. А кроме того, тренер – специфическая профессия. Не думаю, что кому-то удавалось продержаться в сборной команде всю жизнь. Поэтому, как мне кажется, нужно с самого начала понимать: либо в какой-то момент ты уходишь сам, либо рано или поздно тебе дадут под зад коленом. В мои планы не входило ждать второго варианта.
– Насколько сильно отличается норвежский подход к биатлону от французского?
– В Норвегии во главу угла всегда ставилась физическая и функциональная подготовка спортсмена. И только потом – стрельба. Мне хочется сделать тренировочный процесс немного более сбалансированным.
– Означает ли это, что стрелковую подготовку ваших нынешних подопечных можно назвать слабым звеном?
– Нет. Просто все понимают, что в этой составляющей есть довольно большой резерв для того, чтобы стать еще сильнее. Прежде всего речь идет о стрелковой стабильности. В биатлоне мало уметь хорошо стрелять, нужно делать это в любых условиях.
– У вас есть какие-то особенные секреты на этот счет?
– Ну какие тут могут быть секреты? Что такое выстрел? Это всего три составляющие: винтовка, мушка, спусковой крючок. Они одинаковы у всех, будь ты немец, норвежец, француз или русский. Существуют разные комплексы упражнений для наработки нужных качеств.
– А Фуркад всегда был хорошим стрелком?
– Стоя – да, хотя принято считать, что стоя стрелять сложнее. А вот с "лежкой" проблем хватало. Потребовалось много времени и много работы, чтобы стабилизировать стрельбу. В "стойке" иная проблема: это всегда последний рубеж. Если ты идешь лидером, всегда есть, что терять. А последний выстрел способен вообще превратиться в пытку. Но это уже не техника стрельбы, скорее – психология.
БИАТЛОН – ЗАНЯТИЕ НА ВСЮ ЖИЗНЬ
– Не раз слышала, что норвежцы, как и французы, используют в подготовке массу тренировочных секретов. Это так?
– Все это секреты Полишинеля, я бы сказал. Если человек хочет чему-то научиться, он всегда найдет возможность сделать это. Тем более что мы все находимся на глазах друг у друга большую часть года. Главный секрет успешных выступлений кроется в очень простом вопросе: готов ты подчинить этому виду спорта всю свою жизнь, или нет. Сам биатлон я бы и спортом-то не назвал. Это скорее философия. Занятие на всю жизнь.
– В России принято считать, что биатлон – это спорт взрослых людей.
– Это правда.
– А как же Мартен Фуркад, Тарьей и Йоханнес Бе, Бьорндален, наконец? Ведь все они начинали добиваться успешных результатов на взрослом уровне в достаточно юном возрасте.
– Как и Антон Шипулин, не так ли? Думаю, это всего лишь вопрос стечения обстоятельств. В одном поколении талантов бывает больше, в другом меньше, и все это повторяется с определенной регулярностью – независимо от того, о какой стране речь.
Я имел в виду немного другое, когда говорил о взрослости. Для того, чтобы показать выдающийся результат, необходимы две составляющие: природный талант и умение работать. В жизни любого молодого человека сейчас слишком много соблазнов. Способность расставить в своей жизни приоритеты может быть неподвластна тинейджеру. А взрослый человек обязан справляться с этой задачей самостоятельно.
– Что бы вы сказали, если бы получили предложение поработать в России?
– Сказал бы, что уже занят. Мой контракт с норвежской сборной подписан на два года – до конца олимпийского сезона, и я, честно говоря, не отказался бы от возможности продолжить эту работу и дальше.
– А если предложат приехать в Россию после того, как ваши контрактные обязательства перед Норвегией истекут?
– Почему нет? Ваши биатлонисты мне нравятся, Россия тоже, это страна с великой историей. Я даже кое-что читал. Про революцию в Санкт-Петербурге, например. Самое сложное в тренерской работе заключается ведь не в том, в какую страну ты едешь работать. И не в том, чтобы выучить язык. А в том, чтобы окружить себя единомышленниками. Мне кажется, у меня это неплохо получается.
Елена Вайцеховская, "Спорт-Экспресс"
Чтобы оставить комментарий, зарегистрируйтесь и войдите через свою учетную запись.