(Дубль ветки в новом разделе). Господа лыжники и сочувствующие! Тут по соседству есть ветка для ПИСАТЕЛЕЙ стихов. Я ее покритиковал на днях. Среди прочих мне ответов был такой (от Вали Рычкова): "Чтобы противостоять "Радио Шансон" - нужно пропагандировать что-то другое. Вношу свою лепту: http://players.tv-radio.com/radiofrance/playerfip.php"
Я поблагодарил Валентина за чудесную ссылку - и задумался через 2 дня дебатов: а что, действительно, ПОЗИТИВНОГО (а не негативного) я лично могу сделать для любителей ПОЭЗИИ на нашем сайте? И вот что надумал: а давайте заведем ветку, где поделимся радостью от своих ...нет, не стихов (такая ветка уже есть ) ), а радостью от своих любимых поэтов и ИХ стихов. С конкретной историей, связанной с этими стихами (или без нее).
Вношу почин. Кажется, году в 1979-м в наш ВУЗ приехал Андрей Тарковский со своим фильмом "Зеркало". На сцену вышел невысокий, достаточно помятый и какой-то затравленный человек (он все время как-то оправдывался перед нами, хотя мы, студенты, его ни в чем не обвиняли). Говорил, что критики пишут, что фильм непонятный, заумный, а вот уборщица на премьере в Доме кино его отлично поняла и всем объяснила; что он не АНТИсоветский режиссер и что его не запрещают: каждый день в кино показывают какой-нибудь его фильм (правда, не сказал, что кино - это клубы на окраине и в Подмосковье, а копий ужасного качества - всего 2-3 на страну). Дальше сказал, что начала фильма на пленке нет, и рассказал, что именно там пропущено. И начался фильм.
Понял я там мало, но впечатление было сильное. Особенно - от завораживающих стихов, которые низким голосом читал какой-то непрофессиональный чтец в неожиданные моменты фильма. Куски стихов я запомнил. Не знал, чьи это, и кто читает. Прочесть про это тогда было негде. И посмотреть еще раз фильм - невозможно. Много позже я узнал, что стихи - Арсения Тарковского, и читает он же. Что фильм посвящен родителям Андрея (он нам об этом не говорил). И нашел книжку стихов Тарковского, и узнал, что этот непечатаемый поэт вернулся с войны без ноги, защищая Родину.
Посмотрел я сам фильм в следующий раз уже в перестройку, а потом - еще десятки раз (как показывают, так и смотрю, иногда с середины, случайно). А стихи из фильма "Зеркало" во многом определили мою жизнь, не говоря о вкусах (но это - отдельная тема).
Итак, вот эти стихи.
"Жизнь, жизнь"
Предчувствиям не верю, и примет Я не боюсь. Ни клеветы, ни яда Я не бегу. На свете смерти нет: Бессмертны все. Бессмертно всё. Не надо Бояться смерти ни в семнадцать лет, Ни в семьдесят. Есть только явь и свет, Ни тьмы, ни смерти нет на этом свете. Мы все уже на берегу морском, И я из тех, кто выбирает сети, Когда идет бессмертье косяком.
Живите в доме - и не рухнет дом. Я вызову любое из столетий, Войду в него и дом построю в нем. Вот почему со мною ваши дети И жены ваши за одним столом, - А стол один и прадеду и внуку: Грядущее свершается сейчас, И если я приподымаю руку, Все пять лучей останутся у вас. Я каждый день минувшего, как крепью, Ключицами своими подпирал, Измерил время землемерной цепью И сквозь него прошел, как сквозь Урал.
Я век себе по росту подбирал. Мы шли на юг, держали пыль над степью; Бурьян чадил; кузнечик баловал, Подковы трогал усом, и пророчил, И гибелью грозил мне, как монах. Судьбу свою к седлу я приторочил; Я и сейчас в грядущих временах, Как мальчик, привстаю на стременах.
Мне моего бессмертия довольно, Чтоб кровь моя из века в век текла. За верный угол ровного тепла Я жизнью заплатил бы своевольно, Когда б ее летучая игла Меня, как нить, по свету не вела.
"Первые свидания"
Свиданий наших каждое мгновенье Мы праздновали, как богоявленье, Одни на целом свете. Ты была Смелей и легче птичьего крыла, По лестнице, как головокруженье, Через ступень сбегала и вела Сквозь влажную сирень в свои владенья С той стороны зеркального стекла.
Когда настала ночь, была мне милость Дарована, алтарные врата Отворены, и в темноте светилась И медленно клонилась нагота, И, просыпаясь: "Будь благословенна!" - Я говорил и знал, что дерзновенно Мое благословенье: ты спала, И тронуть веки синевой вселенной К тебе сирень тянулась со стола, И синевою тронутые веки Спокойны были, и рука тепла.
А в хрустале пульсировали реки, Дымились горы, брезжили моря, И ты держала сферу на ладони Хрустальную, и ты спала на троне, И - боже правый! - ты была моя.
Ты пробудилась и преобразила Вседневный человеческий словарь, И речь по горло полнозвучной силой Наполнилась, и слово "ты" раскрыло Свой новый смысл и означало: царь.
На свете все преобразилось, даже Простые вещи - таз, кувшин, - когда Стояла между нами, как на страже, Слоистая и твердая вода.
Нас повело неведомо куда. Пред нами расступались, как миражи, Построенные чудом города, Сама ложилась мята нам под ноги, И птицам было с нами по дороге, И рыбы подымались по реке, И небо развернулось пред глазами...
Когда судьба по следу шла за нами, Как сумасшедший с бритвою в руке.
(Без названия)
С утра я тебя дожидался вчера, Они догадались, что ты не придешь. Ты помнишь, какая погода была? Как в праздник! И я выходил без пальто.
Сегодня пришла, и устроили нам Какой-то особенно пасмурный день, И дождь, и особенно поздний час, И капли бегут по холодным ветвям.
Ни словом унять, ни платком утереть...
Эвридика
У человека тело Одно, как одиночка, Душе осточертела Сплошная оболочка С ушами и глазами Величиной в пятак И кожей - шрам на шраме, Надетой на костяк.
Летит сквозь роговицу В небесную криницу, На ледяную спицу, На птичью колесницу И слышит сквозь решетку Живой тюрьмы своей Лесов и нив трещотку, Трубу семи морей.
Душе грешно без тела, Как телу без сорочки, - Ни помысла, ни дела, Ни замысла, ни строчки. Загадка без разгадки: Кто возвратится вспять, Сплясав на той площадке, Где некому плясать?
И снится мне другая Душа, в другой одежде: Горит, перебегая От робости к надежде, Огнем, как спирт, без тени Уходит по земле, На память гроздь сирени Оставив на столе.
Дитя, беги, не сетуй Над Эвридикой бедной И палочкой по свету Гони свой обруч медный, Пока хоть в четверть слуха В ответ на каждый шаг И весело и сухо Земля шумит в ушах.
Спасибо за внимание. Пишите про свои любимые стихи! Конечно, сейчас модно давать ссылки на урлы, но давайте помещать сюда сами стихи - они того стоят!
Надежда Рязанская: Чудесная ветка, и люблю стихи Тарковского, правда, чаще в положенном на музыку виде. Но, Алексей, повторите, пожалуйста, сообщение в нужный раздел (Обо всем, кроме лыж), т.к. столько лет прошло, а просто переместить сообщение в другой раздел, по-прежнему нельзя.
ЕК: Аля Кудряшева, мне кажется, одна из самых талантливых сейчас.
Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять. В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско, солнце оставило в волосах выцветшие полоски. Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы. Витька с десятого этажа снова зовет купаться. Надо спешить со всех ног и глаз - вдруг убегут, оставят. Витька закончил четвертый класс - то есть почти что старый. Шорты с футболкой - простой наряд, яблоко взять на полдник. Витька научит меня нырять, он обещал, я помню. К речке дорога исхожена, выжжена и привычна. Пыльные ноги похожи на мамины рукавички. Нынче такая у нас жара - листья совсем как тряпки. Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки. Витька - он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна. Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно. Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели. Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять...
Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен. Солнце облизывает конспект ласковыми глазами. Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета. В августе буду уже студент, нынче - ни то, ни это. Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен. Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе. Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме. Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма. Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки, только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше. Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее, мы забираемся на крыльцо и запускаем змея. Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд. Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс. Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу. Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану...
Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье. Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле. Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите. Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите! Пусть это будет большой секрет маленького разврата. Каждый был пьян, невесом, согрет, теплым дыханьем брата, горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все друг при друге - и все одни, живы и непокорны. Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик. Господи, как я вас всех люблю... радуга на ладонях. Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки. Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку. Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться. Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...
Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета. Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах. Сонными лапами через сквер, и никуда не деться. Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве. Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу, я начинаю считать со ста, жизнь моя - с единицы. Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене. "Двадцать один", - бормочу сквозь сон. "Сорок", - смеется время. Сорок - и первая седина, сорок один - в больницу. Двадцать один - я живу одна, двадцать: глаза-бойницы, ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку, кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь - на десятом. Десять - кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать. Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять. Восемь - на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне...
Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.
Отзовитесь, автор поста! Потеряли при переносе ветки Автор песни - Алексей Иващенко: Я Никуда не спешу, Я стихов не пишу – мне собрать бы слова воедино, Чтоб Хоть себе самому Объяснить почему, Замыкаясь, искрят провода. Я Не пойму ничего И себя самого Я утешу: мол, всё впереди, но Я Не забуду тебя Никогда-никогда, никогда…
Мир Удивителен, но Он написан давно Мудрецами иных поколений. Я Их немало читал И счастливей не стал, И храню свой диплом под стеклом. Но Назначенье иных, Неподвластных уму, Повседневных вещей и явлений Мне Не дано описать Ни при помощи слов, ни числом.
Вновь В лабиринтах наук Непредвиденный крюк Совершу на гранит натыка-ясь, Вновь Перечту мудрецов И, в конце-то концов, Одолею "Шинель" и "Муму". Но Почему иногда Ни с того ни с сего Так искрят провода, замыка-ясь, Я, Очевидно, уже Никогда-никогда не пойму.
Я Никуда не спешу, Я рукой не машу, Я к разлукам привык и к утратам, Вновь Улетит самолёт, Пароход уплывёт, И года потекут как вода, Но С мудрецами вразрез, Всем законам назло, Вопреки всем "эм-це квадратам", Я Не забуду тебя Никогда-никогда, Никогда!
Надежда Рязанская (автор - Аля Кудряшева): Слишком уж зол ветер, катится мир с откоса, Маленький и круглый. Знаешь, я стала ведьмой, я отрастила косы, Темные, как угли.
Ты не иди следом, даже луны лучик Гибнет в глухой чаще. Знаешь, я стала ведьмой, это куда лучше, Чем полоскать чашки.
И не гляди в вечер, с нашими огоньками Станет любой камнем. Знаешь, я стала ведьмой с ласковыми руками, С розовыми щеками.
Я за тебя в ответе? Хватит уже реветь, мы Взрослые ведь люди... Знаешь, я стала ведьмой... Знаешь, я стала ведьмой, Что же теперь будет?..
Олеся Федорова Не любимое, но про жизнь Автора не знаю:
Тут природа вся валялась В страшном диком беспорядке: Кой-где дерево шаталось Там реки струилась прядка. Тут стояли две-три хаты Над безумным ручейком Идет медведь продолговатый Как-то поздним вечерком.
Бессонница. Гомер. Тугие паруса. Я список кораблей прочел до середины: Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный, Что над Элладою когда-то поднялся.
Как журавлиный клин в чужие рубежи,- На головах царей божественная пена,- Куда плывете вы? Когда бы не Елена, Что Троя вам одна, ахейские мужи?
И море, и Гомер - всё движется любовью. Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит, И море Черное, витийствуя, шумит И с тяжким грохотом подходит к изголовью.
Прошу проявить последовательность и предоставить мне бан на месяц за почти не прикрытую ненормативную лексику в вышестоящем произведении (как С.Смеркалову). В случае отказа буду вынужден оставить еще один стих (еще более жесткий), но не хочу - чтобы не портить Вашу ветку и Ваше настроение.
Красиво падала листва, Красиво плыли пароходы. Стояли ясные погоды, И праздничные торжества Справлял сентябрь первоначальный, Задумчивый, но не печальный.
И понял я, что в мире нет Затертых слов или явлений. Их существо до самых недр Взрывает потрясенный гений. И ветер необыкновенней, Когда он ветер, а не ветр.
Люблю обычные слова, Как неизведанные страны. Они понятны лишь сперва, Потом значенья их туманны. Их протирают, как стекло, И в этом наше ремесло. 1961
Мы в надежде и в тревоге Ждем в дороге перемены, Ожидая, что дороги Заврачуют боль измены.
В голубой косынке неба Белым крестиком мы таем... От того, кто был и не был, Улетаем, улетаем.
(Фотка с оршанского марафона тык, подняла глаза и прямо строчка знакомая всплыла)
Про Самойлова и говорить нечего. Откуда можно взять такие "обычные слова" и так их расположить? Как? Ты конечно помнишь эти строчки ))) ...
В мгновенье ока юный огурец Из миски глянул, словно лягушонок. И помидор, покинувший бочонок, Немедля выпить требовал, подлец. И яблоко моченое лоснилось И тоже стать закускою просилось. Тугим пером вострился лук зеленый, А рядом царь закуски - груздь соленый С тарелки беззаветно вопиял И требовал, чтоб не было отсрочки. Графин был старомодного литья И был наполнен желтизной питья, Настоянного на нежнейшей почке Смородинной, а также на листочке И на душистой травке. Он сиял. При сем ждала прохладная капуста, И в ней располагался безыскусно Морковки сладкой розовый торец. На круглом блюде весело лежали Ржаного хлеба теплые пласты. И полотенец свежие холсты Узором взор и сердце ублажали.
...
Тут посреди стола Вознесся борщ. И был разлит по мискам. Поверхность благородного борща Переливалась тяжко, как парча, Мешая красный отблеск с золотистым. Картошка плавилась в сковороде. Вновь желтым самоцветом три стакана Наполнились. Шипучий квас из жбана Излился с потным пенистым дымком. Яичница, как восьмиглазый филин, Серчала в сале. Стол был изобилен. А тут - блины!
*** И вся округа перед Цыганoвым Каким-то звуком наполнялась новым И новым цветом для него цвела. Он сына нес в атласном одеяльце, И Цыганoва каменные пальцы Природа вся разжать бы не могла. Он нес младенца в голубых обновах, Как продолженье старых Цыгановых И как начало Цыгановых новых, Он нес начало будущих веков, Родоначальника полубогов. Среди пеленок, кружев, oдеялец Лежал их дома новый постоялец. И Цыганов глядел при этом вниз, Чтоб незаметно было, как лились Из глаз его безудержные слезы... Остановились около березы. На валуне присели отдохнуть. И Цыганoва отворила грудь. Тут он увидел сына. Он не знал, Что так младенец немощен и мал. Он только понял, что за это тело Он все бы отдал, чем душа владела, И то свершил, чего не совершал.
Но вдруг ребенок сморщил свой носишко И раз чихнул. - Чихать умеет, вишь-кo,- Промолвил с уважением отец. - А как же звать его? Сережка, Мишка? - "И впрямь, как звать его? - подумал он. - И почему же каждое созданье Не знает, каково его названье. Зачем на свете тысячи имен? И странно, что приобретаешь имя, Которое придумано другими. А сам бы как назвал себя?" Трудна Была та мысль его про имена. Он бросил думать и сказал: - Жена, Пусть сын наш будет Павел. - И она, Чуть улыбнувшись, отвечала: - Ладно. Они всегда ведь с мужем жили ладно. И вот они пришли домой. И в люльку Плетеную ребенка положили, Чтоб он там спал покуда день и ночь, Пока пробрезжит свет в его глазах И первый смысл его коснется слуха. А впрямь ли так он нем, и слеп, и глух? Молчал отец. Жена дитя качала. И это тоже было лишь начало.
"Он нес начало будущих веков, Родоначальника полубогов..."
"Он только понял, что за это тело Он все бы отдал, чем душа владела..." - потрясающе, все мы это чувствовали наверняка.
И за стихотворение в комментариях к Иерусалимскому Вам спасибо. Здорово, что Вы так умеете всё это выразить - и стихами и своими словами. Рад, что Вы сюда вернулись, сразу стало "всё как надо".
поскольку на том самом абонементе "Звучащее слово", из-за которого я слинял из черноголовской гостеприимной бани, нам с Митей их читают ежегодно, и не по одному разу. Разные фрагменты. Читали Юрский, Козаков, Филипенко, Смехов, Демидова, вот в этом году - Костя Райкин. Практически каждый артист в свою программу включает, наряду с золотым или серебряным веком, еще и Самойлова в обязательном порядке, и почти всегда - кусочек из "Цыгановых". Костя Райкин как раз про закуску читал...
Но лучшее исполнение, что я слышал - в "Останкино" на авторском вечере читал сам Самойлов, в конце 70-х, вроде. Случайно на канале "Ностальгия" записал года 3 назад... Могу дать!
Кстати, он мою школу кончил, точнее, я - его . И Митя - ее же.
То, что Самойлов закончил мою школу, я узнал года 3 назад из фильма и книги "Подстрочник", от его одноклассницы Лилианны Лунгиной, "русского соавтора и открывателя" Астрид Линдгрен по "Карлсону", "Пеппи" и т.д. (как Заходер был соавтором Милна по "Винни-Пуху"), феноменальной переводчицы "Пены дней" Виана, и т.д. Из фильма, а не из самой школы за 10 лет моей учебы и 10 лет учебы сына. Хотя я был отличник, пионэр, спортсмен, активист и т.д., а школа наша - ровесница Октября, вся заслуженная, вся в мемориалах и музеях, и мы в них часто ходили и их пополняли экспонатами даже. Была при мне она "им. Горького", и огромный статуй при входе (он у нас бывал и даже шефствовал, только не в этом здании бывал). Музей его, есс-но. А про Самойлова - даже доски не было.
Надо бы глянуть доски с медалистами за все годы (они у нас есть в школе, эти доски) - наверняка там Д.Кауфман и Л.Маркович висят, только откуда же было знать, что это и есть Давид Самойлов и Лилианна Лунгина!
Когда здесь на посту стоит Милицанер Ему до Внуково простор весь открывается На Запад и Восток глядит Милицанер И пустота за ними открывается И центр, где стоит Милицанер — Взляд на него отвсюду открывается Отвсюду виден Милицанер С Востока виден Милицанер И с Юга виден Милицанер И с моря виден Милицанер И с неба виден Милицанер И с-под земли... да он и не скрывается!
Когда попов пахать заставят, Трактирщик пива не разбавит, Портной концов не утаит, Сожгут не ведьм, а волокит, В судах наступит правосудье, Долгов не будут делать люди, Забудет клеветник обман И не полезет вор в карман, Закладчик бросит деньги в яму, Развратник станет строить храмы, —
Однако она бессильна перед переводами Пастернака Шекспира и Гете. Цитируемое вами его рук дело и именно за это его чтут в мире. На эту же тему.
На небе вороны, под небом монахи, И я между ними, в расшитой рубахе. Лежу на просторе, светла и пригожа. И солнце взрослее, и ветер моложе. Меня отпевали в громадине храма. Была я невеста, Прекрасная Дама. Душа моя рядом стояла и пела, А люди, не веря, смотрели на тело.
Судьба и молитва менялись местами. Молчал мой любимый, и крестное знамя Лицо его светом едва освещало. Простила ему, я ему все прощала.
Земля, задрожав от печального звона, Смахнула две капли на каплю иконы, Что мирно покоилась между руками. Ее целовало веселое пламя.
Свеча догорела, упало кадило, Земля, застонав, превращалась в могилу. Я бросилась в небо за легкой синицей. Теперь я на воле, я - белая птица.
Взлетев на прощанье, смеясь над родными, Смеялась я, горя их не понимая. Мы встретимся вскоре, но будем иными, Есть вечная воля, зовет меня стая.
очень душевно озвучены Юрием Шевчуком, очень! Просто красивая песня получилась
Извините, не соглашусь с Вами немного. Видите ли, разница между нами, живущими в форуме единомышленниками, по поводу отношений к стихам - просто мизерна по соотношению с разницей не_лыжников (тех, кто не понимает, что есть лыжи - ни в коем случае не сравниваю и не противопоставляю!!!) и нас же. Ну посудите сами: девчонки и мужики тратят кучу денег, едут за тридевять земель, чтобы упахаться, потея и замерзая, часами, в колючем от мороза лесу под столбовым вечно встречным ветром. Зачем? Позвенеть отмороженным удовольствием? Непонятно. Во где непримиримые противоречия.
А тут у нас маленький спор у костерка с камельками. И еще. Это мы выражаемся и воспринимаем по разному. А поступаем одинаково. Тружеников Лену и Алексея знаю и результаты их труда и помощи вижу. Как и многих других. Дела о многом говорят. Ведь истину словами не обманешь
Доча (5 лет) вчера пыталась выстроить "цепь времён": "Сначала была планета динозавров, на ней жили динозавры. Потом появилась планета Земля. На Земле родился Пушкин. Теперь на Земле живём мы". Доча, уж не знаю, с чего вдруг, решила, что Пушкин был первым человеком на земле. Когда я её попросил повторить то, что она сказала про Пушкина, она прямо так и заявила: "Пушкин был первым человеком на Земле".
История со стихами вторая.
В три года доча учила стихотворение Чуковского "Тараканище". В её обработке стихотворение звучало так: "Ехали медведи на велосипеде. А за ними раки на велособаке"
Война бывает детская, до первого убитого, Потом не склеишь целого из вдребезги разбитого.
Душа, брат, не оправится, исключена гармония. Немало видел я ребят на этой церемонии. Немало видел я ребят на этой церемонии.
Смотрю в его глазах тоску я как по телевизору, А мирный дым, накрыв окно, плывет дорогой сизою.
И как несвежая роса в стаканах водка мается, И я молчу, и он молчит, а память не ломается. И я молчу, и он молчит, а память не ломается.
Война бывает голая, веселая, ужасная, Война бывает точная, в разгуле рукопашного.
Хожу-брожу проспектами, фонарики качаются. Война бывает первая, a больше не кончается. Война бывает первая, а больше не кончается.
Война кипит победная до первого сражения, А после, брат, как и везде, сплошные умножения.
Бывает справедливая, бывает языкастая, Для нас не очень длинная, паркетным — безопасная. Для нас порой не длинная, паркетно-безопасная.
Стеной соседской лается жизнь старая и новая А наша не меняется — всё та же, брат, бедовая. Сидим на кухне, празднуем. Жена придет сердитая. Война умрет под плитами последнего зарытого, Война умрет под плитами последнего убитого.
Вопрос: «Зачем и почему?» оставим без внимания, Мудрец сказал: «Господь дает по силам испытания».
Пускай мы стали пьющими моральными калеками, А все же, брат, не гнидами, а все же человеками, А все же не гниющими большими имяре-ка-ми.
Тот запах вымытых волос, Благоуханье свежей кожи И поцелуй в глаза, от слез Соленые, и в губы тоже. И кучевые облака, Курчавящиеся над чащей. И спящая твоя рука, И спящий лоб, и локон спящий.
Повремени, певец разлук! Мы скоро разойдемся сами. Не разлучай уста с устами. Не разнимай сплетенных рук. Не разнимай сплетенных рук. Не разлучай уста с устами. Мы скоро разойдемся сами. Повремени, певец разлук!
И кучевые облака Весь день курчавятся над чащей И слышится издалека Дневной кукушки счёт горчащий. Не лги, не лги, считая дни, Кукушка, мы живём часами. Певец разлук, повремени, Мы скоро разойдёмся сами.
Асадов Эдуард.Когда мне встречается в людях дурное
11.06.2014 23:09
Когда мне встречается в людях дурное, То долгое время я верить стараюсь, Что это скорее всего напускное, Что это случайность. И я ошибаюсь.
И, мыслям подобным ища подтвержденья, Стремлюсь я поверить, забыв про укор, Что лжец, может, просто большой фантазер, А хам, он, наверно, такой от смущенья.
Что сплетник, шагнувший ко мне на порог, Возможно, по глупости разболтался, А друг, что однажды в беде не помог, Не предал, а просто тогда растерялся.
Я вовсе не прячусь от бед под крыло. Иными тут мерками следует мерить. Ужасно не хочется верить во зло, И в подлость ужасно не хочется верить!
Поэтому, встретив нечестных и злых, Нередко стараешься волей-неволей В душе своей словно бы выправить их И попросту "отредактировать", что ли!
Но факты и время отнюдь не пустяк. И сколько порой ни насилуешь душу, А гниль все равно невозможно никак Ни спрятать, ни скрыть, как ослиные уши.
Ведь злого, признаться, мне в жизни моей Не так уж и мало встречать доводилось. И сколько хороших надежд поразбилось, И сколько вот так потерял я друзей!
И все же, и все же я верить не брошу, Что надо в начале любого пути С хорошей, с хорошей и только с хорошей, С доверчивой меркою к людям идти!
Пусть будут ошибки (такое не просто), Но как же ты будешь безудержно рад, Когда эта мерка придется по росту Тому, с кем ты станешь богаче стократ!
Пусть циники жалко бормочут, как дети, Что, дескать, непрочная штука - сердца... Не верю! Живут, существуют на свете И дружба навек, и любовь до конца!
И сердце твердит мне: ищи же и действуй. Но только одно не забудь наперед: Ты сам своей мерке большой соответствуй, И все остальное, увидишь,- придет!
Спасибо за Блока! У него прекрасно все, и даже стихи, которые дали основание советской власти и советским учебникам по литературе причислить его к "революционерам и демократам". Их всего-то три, таких стиха: этот (1903-й год), "Сытые" (самый что ни на есть революционный год, 1905-й) - и поэма "12" (сами знаете какой год ). "12" - это абсолютный шедевр, на мой взгляд, независимо от полит. взглядов (хотя за нее от Блока отвернулись лучшие люди Питера, а Мережковский и Гиппиус даже здороваться перестали). Но она длинная, потому приведу тут другой мое любимое стихотворение (в нем, кстати, ничего не устарело, как и вообще у Блока).
СЫТЫЕ
Они давно меня томили: В разгаре девственной мечты Они скучали, и не жили, И мяли белые цветы.
И вот - в столовых и гостиных, Над грудой рюмок, дам, старух, Над скукой их обедов чинных - Свет электрический потух.
К чему-то вносят, ставят свечи, На лицах - желтые круги, Шипят пергаментные речи, С трудом шевелятся мозги.
Так - негодует всё, что сыто, Тоскует сытость важных чрев: Ведь опрокинуто корыто, Встревожен их прогнивший хлев!
Теперь им выпал скудный жребий: Их дом стоит неосвещен, И жгут им слух мольбы о хлебе И красный смех чужих знамен!
Пусть доживут свой век привычно - Нам жаль их сытость разрушать. Лишь чистым детям - неприлично Их старой скуке подражать.
А помните эпиграммы литературно-тощего поэт-пародист Александр Иванова. Олегу Басилашвили Один момент мне непонятен, Да как же так, в конце концов: Интеллигентен, мил, приятен, А все играет подлецов?..
Я пью, — что говорить, — но не буяню спьяну; Я жаден, но к чему? Лишь к полному стакану. Да, свято чтить вино до смерти буду я, Себя же самого, как ты, я чтить не стану.
Не делай зла — вернется бумерангом, Не плюй в колодец — будешь воду пить, Не оскорбляй того, кто ниже рангом, А вдруг придется, что-нибудь просить. Не предавай друзей, их не заменишь, И не теряй любимых — не вернешь, Не лги себе — со временем проверишь, Что этой ложью сам себя ты предаёшь.
Господа лыжники и сочувствующие! Тут по соседству есть ветка для ПИСАТЕЛЕЙ стихов. Я ее покритиковал на днях.
Среди прочих мне ответов был такой (от Вали Рычкова):
"Чтобы противостоять "Радио Шансон" - нужно пропагандировать что-то другое. Вношу свою лепту:
Я поблагодарил Валентина за чудесную ссылку - и задумался через 2 дня дебатов: а что, действительно, ПОЗИТИВНОГО (а не негативного) я лично могу сделать для любителей ПОЭЗИИ на нашем сайте? И вот что надумал: а давайте заведем ветку, где поделимся радостью от своих ...нет, не стихов (такая ветка уже есть ) ), а радостью от своих любимых поэтов и ИХ стихов. С конкретной историей, связанной с этими стихами (или без нее).
Вношу почин. Кажется, году в 1979-м в наш ВУЗ приехал Андрей Тарковский со своим фильмом "Зеркало". На сцену вышел невысокий, достаточно помятый и какой-то затравленный человек (он все время как-то оправдывался перед нами, хотя мы, студенты, его ни в чем не обвиняли). Говорил, что критики пишут, что фильм непонятный, заумный, а вот уборщица на премьере в Доме кино его отлично поняла и всем объяснила; что он не АНТИсоветский режиссер и что его не запрещают: каждый день в кино показывают какой-нибудь его фильм (правда, не сказал, что кино - это клубы на окраине и в Подмосковье, а копий ужасного качества - всего 2-3 на страну).
Дальше сказал, что начала фильма на пленке нет, и рассказал, что именно там пропущено. И начался фильм.
Понял я там мало, но впечатление было сильное. Особенно - от завораживающих стихов, которые низким голосом читал какой-то непрофессиональный чтец в неожиданные моменты фильма. Куски стихов я запомнил. Не знал, чьи это, и кто читает. Прочесть про это тогда было негде. И посмотреть еще раз фильм - невозможно. Много позже я узнал, что стихи - Арсения Тарковского, и читает он же. Что фильм посвящен родителям Андрея (он нам об этом не говорил). И нашел книжку стихов Тарковского, и узнал, что этот непечатаемый поэт вернулся с войны без ноги, защищая Родину.
Посмотрел я сам фильм в следующий раз уже в перестройку, а потом - еще десятки раз (как показывают, так и смотрю, иногда с середины, случайно). А стихи из фильма "Зеркало" во многом определили мою жизнь, не говоря о вкусах (но это - отдельная тема).
Итак, вот эти стихи.
"Жизнь, жизнь"
Предчувствиям не верю, и примет
Я не боюсь. Ни клеветы, ни яда
Я не бегу. На свете смерти нет:
Бессмертны все. Бессмертно всё. Не надо
Бояться смерти ни в семнадцать лет,
Ни в семьдесят. Есть только явь и свет,
Ни тьмы, ни смерти нет на этом свете.
Мы все уже на берегу морском,
И я из тех, кто выбирает сети,
Когда идет бессмертье косяком.
Живите в доме - и не рухнет дом.
Я вызову любое из столетий,
Войду в него и дом построю в нем.
Вот почему со мною ваши дети
И жены ваши за одним столом, -
А стол один и прадеду и внуку:
Грядущее свершается сейчас,
И если я приподымаю руку,
Все пять лучей останутся у вас.
Я каждый день минувшего, как крепью,
Ключицами своими подпирал,
Измерил время землемерной цепью
И сквозь него прошел, как сквозь Урал.
Я век себе по росту подбирал.
Мы шли на юг, держали пыль над степью;
Бурьян чадил; кузнечик баловал,
Подковы трогал усом, и пророчил,
И гибелью грозил мне, как монах.
Судьбу свою к седлу я приторочил;
Я и сейчас в грядущих временах,
Как мальчик, привстаю на стременах.
Мне моего бессмертия довольно,
Чтоб кровь моя из века в век текла.
За верный угол ровного тепла
Я жизнью заплатил бы своевольно,
Когда б ее летучая игла
Меня, как нить, по свету не вела.
"Первые свидания"
Свиданий наших каждое мгновенье
Мы праздновали, как богоявленье,
Одни на целом свете. Ты была
Смелей и легче птичьего крыла,
По лестнице, как головокруженье,
Через ступень сбегала и вела
Сквозь влажную сирень в свои владенья
С той стороны зеркального стекла.
Когда настала ночь, была мне милость
Дарована, алтарные врата
Отворены, и в темноте светилась
И медленно клонилась нагота,
И, просыпаясь: "Будь благословенна!" -
Я говорил и знал, что дерзновенно
Мое благословенье: ты спала,
И тронуть веки синевой вселенной
К тебе сирень тянулась со стола,
И синевою тронутые веки
Спокойны были, и рука тепла.
А в хрустале пульсировали реки,
Дымились горы, брезжили моря,
И ты держала сферу на ладони
Хрустальную, и ты спала на троне,
И - боже правый! - ты была моя.
Ты пробудилась и преобразила
Вседневный человеческий словарь,
И речь по горло полнозвучной силой
Наполнилась, и слово "ты" раскрыло
Свой новый смысл и означало: царь.
На свете все преобразилось, даже
Простые вещи - таз, кувшин, - когда
Стояла между нами, как на страже,
Слоистая и твердая вода.
Нас повело неведомо куда.
Пред нами расступались, как миражи,
Построенные чудом города,
Сама ложилась мята нам под ноги,
И птицам было с нами по дороге,
И рыбы подымались по реке,
И небо развернулось пред глазами...
Когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке.
(Без названия)
С утра я тебя дожидался вчера,
Они догадались, что ты не придешь.
Ты помнишь, какая погода была?
Как в праздник! И я выходил без пальто.
Сегодня пришла, и устроили нам
Какой-то особенно пасмурный день,
И дождь, и особенно поздний час,
И капли бегут по холодным ветвям.
Ни словом унять, ни платком утереть...
Эвридика
У человека тело
Одно, как одиночка,
Душе осточертела
Сплошная оболочка
С ушами и глазами
Величиной в пятак
И кожей - шрам на шраме,
Надетой на костяк.
Летит сквозь роговицу
В небесную криницу,
На ледяную спицу,
На птичью колесницу
И слышит сквозь решетку
Живой тюрьмы своей
Лесов и нив трещотку,
Трубу семи морей.
Душе грешно без тела,
Как телу без сорочки, -
Ни помысла, ни дела,
Ни замысла, ни строчки.
Загадка без разгадки:
Кто возвратится вспять,
Сплясав на той площадке,
Где некому плясать?
И снится мне другая
Душа, в другой одежде:
Горит, перебегая
От робости к надежде,
Огнем, как спирт, без тени
Уходит по земле,
На память гроздь сирени
Оставив на столе.
Дитя, беги, не сетуй
Над Эвридикой бедной
И палочкой по свету
Гони свой обруч медный,
Пока хоть в четверть слуха
В ответ на каждый шаг
И весело и сухо
Земля шумит в ушах.
Спасибо за внимание. Пишите про свои любимые стихи! Конечно, сейчас модно давать ссылки на урлы, но давайте помещать сюда сами стихи - они того стоят!