Знакомьтесь, Валерий Медведцев

Помогает ли тренеру его опыт, когда он был спортсменом?

– Мой личный опыт – и как спортсмена, и как тренера – приводил к победам. А я считаю, что личный опыт дает тренеру «чуйку». Ты чувствуешь, что нужно спортсмену, потому что сам был в этой шкуре. Понимаешь иногда просто по взгляду, где нужно убрать, а где добавить. Тренер должен быть гибким. Опыт «динозавров», слишком консервативный и не всегда позволяет рисковать, вводить новшества в команду.

Что значит в биатлоне - тренироваться "по старинке"?

– Ну по старинке – это сначала большая работа над базой и в августе-сентябре начинаем ускоряться. Сейчас я вижу, что спортсмены показывают лучшие результаты, если мы постоянно работаем над развитием скорости. Иностранцы сегодня предлагают то же самое: скоростная работа почти круглогодично.

Невозможно май-июнь бродить по походам, а потом резко заскоростить. Мы работаем по другой схеме – блоками. С длительной работы восстановился, пошла скоростная, восстановился – и так далее. Чтобы было развитие. Чтобы не было: этот месяц вот так и никак больше. Потому что скорость не прогрессирует, если над ней нет постоянной работы. 

Насколько важна горная тренировочная работа?

– Это похоже на эксперименты: в июле поедем в горы. Зачем? Мы же не французы, не немцы, не австрийцы, которые постоянно живут на высоте. Есть физиология организма – он отвечает на горы определенной реакцией. Практики знают, что если горы в июле – побежишь в декабре. А нам пик нужен в феврале.

Реакция организма на горы давно изучена, и это как раз то, что у «динозавров» не отнять – старая школа была сильна спортивной наукой, все было отработано и исследовано. Человек с тех пор не поменялся: сердце, легкие, кровеносные сосуды – все прежнее. И воздействие должно быть то же самое, чтобы добиваться результатов.

Когда быле больше объёмы тренировочной работы, раньше или сейчас?

– Сейчас делают больше. Но другой вопрос – зачем? Я всегда был за то, чтобы работать более нежно, в том числе с юношеским возрастом. Мы едем на юношеский ЧМ выигрывать кучу золота. Ни норвежцы, ни немцы так не делают – они берегут спортсменов. У них мало людей, они над каждым трясутся. А у нас много – ну этот убьется, другой пройдет дальше. А в итоге получается, что в команде нет чемпионов мира.

Так ли важно умение проходить спуски?

- В первую очередь над этим должен работать сам спортсмен. Спортсмен должен понимать, что в подъем много не выиграешь – секунд пять максимум. Основной выигрыш-проигрыш, он на спуске, на равнине, на поворотах. Ты если чуть завял, перебрал на подъеме – на равнине и поворотах сильно не отработаешь, а то и просто поплывешь. Я проходил повороты прыжками, полуконьком. И это часто давало преимущество.

Кто из спортсменок, по вашему, наиболее грамотно тренируется?

– Зайцева. Они с личным тренером решают, что им нужно. Если бы она отработала от и до всю нагрузку – ей было бы очень тяжело. Но Ольга с личным тренером вовремя делают так, чтобы у спортсменки оставался запас энергии.

Справедливы ли сейчас критерии отбора на главные старты?

Мое пожелание заключалось в том, чтобы спортсменам для попадания на чемпионат мира нужно было справиться с грузом ответственности. Я предлагал обозначить в критериях отбора на чемпионат мира необходимость попадания в число призеров этапа Кубка мира.

Во-первых, это повысило бы мотивацию, а, во-вторых, отсеяло бы слабых спортсменов, потому что только сильный биатлонист выдержит эту психологическую нагрузку. Критерий два раза занять места с 1-е по 15-е – это просто смешно. Мы хотим медалей на чемпионате мира, а их не будет, если туда можно попасть два раза став 15. 

                                                              2. Личный тренерский опыт

Сложно ли было работать с мужской командой в сезоне 2010-11?

– Я считаю, да. Это был сложный период. После Олимпиады мало кто хочет идти работать в сборную. Все понимают, что после Игр всегда рискованный сезон – немножко разброд, все выхолощены, всем чуть подольше дома побыть надо, отдохнуть. У нас вся команда тогда собралась только к августу: отдыхали Черезов, Устюгов. Но даже три серебра в такой ситуации – хороший результат.

Ради интереса возьмите историю мужского биатлона за последние 10 лет – после 2001 года, после побед Павла Ростовцева, у мужчин толком медалей не было. Ну только один 2008-й. Мы подключали Привалова, Маматова, Барнашова – сберегли спортсменов, смогли подвести их к чемпионату. Правильно использовали горную подготовку – результат был. В двух гонках нам чуть-чуть не хватило до золота.

Руководство сказало «неуд» – значит, неуд. Дай Бог. А сейчас бронза-серебро – это нормально.

С кем из тренеров, вам как спортсмену было непросто работать?

- Тяжело было с Анатолием Хованцевым. Он серьезно увеличил объемы – для меня это смерть. И еще важный момент: в то время (1993 год) резко поменяли отчетность. Мы до этого работали по километрам: например, 20 км имитации или 20 км на роллерах. А стало по времени: 2 часа работы – это 50-60 км.

Что делает спортсмен? Он начинает отбывать время – лишь бы оно закончилось. Когда было 25 км – мы: ха, чух-чух-чух, быстро их пролетали, развивали резкость. А дать нагрузку по времени – это глубочайшая ошибка для всего советского спорта. Хотя, конечно, результат на Олимпиаде-1994 был прекрасный, но там идеально сработал горный подход.

 У нас не было такого, что дома человек работает в одном режиме, а в сборной идет резкий скачок нагрузок. Чуть-чуть добавляли скоростной работы – и все. А сейчас спортсмен готовится дома, потом в сборной ему – бам – по башке нагрузкой, и он два-три года выплывает. И то может не выплыть.

Та плеяда тренеров, которая с нами работала, всегда оперировала небольшими объемами, с которых команда выступала хорошо и, главное, не травмировалась. Не вылетали ни колени, ни спина – мы на операции не ложились, как сейчас.

Как лучше настраиваться на стрельбу?

– На Олимпиаде в Калгари вообще ни одного дня не тренажил. Чувствовал, что мне это напряжение перед стартом будет лишним. Наоборот, необходимо было освободить голову и тело – вообще тренажить не любил. И тренеры прислушивались. Потому что часто так бывало, что откажусь от тренажа, а на следующий день бегу и делаю ноль. Спортсмен должен себя чувствовать, а тренер доверять.

– Есть стрелковая энергетика, с ней нужно бережно. Стрельба – тонкая психологически-математическая вещь – если уходит, то на месяц-полтора. Ее сложно найти, а тренер начинает: то потяни ремешок, то у тебя что-то с изготовкой стало. Да дело не в этом, дело в том, что энергетика пропала. Мозг устал и неправильно реагирует – вовремя импульсы не сходятся, зрительный анализатор не срабатывает.

Нужна ли унификация стрелковых тренировок?

– Подход должен быть индивидуальным, а у нас ко всем одинаковые требования. Это в мелочах видно. Вот у нас тренеры учат спортсмена нажимать плавно. А, например, Хелена Экхольм дергала пальцем – и стреляла лучше всех. Или у нас учат стоять определенным образом. А посмотрите, как работает стойку Бьорн Ферри – на одной ноге, у него весь упор на левую. Олимпийский чемпион.

Мы все разные: может, кому-то удобнее дергать, но он так попадает – просто чует, когда нужно нажать. А тренеры этого не понимают, потому что не пронесли это через себя. По нашим понятиям, Экхольм работает неправильно, в России ее бы переучивали – и как бы она стреляла?

Или вот. У нас в перчатке делают вырез для пальца, чтобы якобы чувство было. Я всю жизнь стрелял в перчатке, никогда ничего не разрезал. И Диму Васильева научил: ты когда ртом этот вырез открываешь – перчатка мочится, потом ты ее мокрую надеваешь обратно. Если мороз – ты на следующий рубеж приходишь уже с пристывшим пальцем.

Не должно быть однообразия. Своим говорю так: кто готов стрелять в перчатке – вперед. Не нравится – открывайте. Кому как удобно. Главное – уловить и прочувствовать, как именно тебе подходит.

 Считаете ли вы выступление нашей мужской команды на ЧМ в Хантах неудачным?

– Я за справедливость и честность. А сейчас ее нет. Я вот читаю интернет, слушаю чиновников, и мне обидно за наш биатлон. Обидно за тренеров, которых выкидывают при первой же неудаче. Замминистра Юрий Нагорных публично выступил против назначения в резервную команду Михаила Ткаченко, заслуженного тренера России. Якобы при нем не было результатов.

А это же смешно. На ЧМ-2011, где я работал в паре с Ткаченко, мужская команда выиграла три серебра. Три! Я не скажу, что это успех. Но за последние 10 лет мы только раз выступили лучше. И замминистра это должен знать, прежде чем давать безапелляционные оценки.

– Ну вот смотрите... Мы планомерно готовились к чемпионату мира. Спокойно, без истерики. Цикл подготовки спланировали так, чтобы выйти на пик формы именно к Ханты-Мансийску. Отдельные этапы пропускали Устюгов и Шипулин. Никого не истязали. А если бы эксплуатировали на всех этапах... Да, допускаю, взяли бы парочку дополнительных подиумов. Но выиграл бы тогда Устюгов свою медаль в масс-старте на ЧМ-2011? Я сомневаюсь.

Вы так рьяно защищаете своего наставника Михаила Ткаченко.

И буду за него стоять горой. Вот посмотрите. В постолимпийском сезоне – как раз при Ткаченко – в команде не было ни одного травмированного. Мы во главу угла всегда ставили здоровье спортсмена, дозировали нагрузки. У нас не так много топ-биатлонистов, чтобы ошибаться с объемами.

А возьмите Пихлера. У нас за год полкоманды «вылетело». Девчонки в мае наматывают по 50 км на роллерах. Куда это годится? Сегодня нашим женщинам вообще нет равных в мире. У немок смена поколений. Мы должны выигрывать ВСЕ эстафеты, брать подиумы в каждой гонке. А на деле – даже в тройку войти не можем.

Что бы вы посоветовали Пихлеру после первого года работы немецкого тренера в России?

– Не знаю. Я искренне надеюсь, что Пихлер внесет коррективы и не будет загонять девчонок до полусмерти. Вы посмотрите: почти все лидеры – Зайцева, Вилухина, Слепцова, Богалий – начали с индивидуальной подготовки. Важно сохранить здоровье и силы. Оля Зайцева – умница от природы, никогда не бросается с мая в тренировочное пекло. А зачем? Чтобы к августу на пик формы выйти?

 Тренироваться нужно. И в апреле, и в мае. Но в щадящем режиме. Организм не машина. Лучше погулять, получить заряд энергии. И уж точно нельзя бегать по 50-100 км.

Нужен ли биатлонным сборным главный тренер?

– Нужен. Ну правда... В команде всего три тренера. А есть много срочных вопросов: там с визой надо помочь, тут с винтовками. Главный должен быть в курсе всего: может, появился спортсмен, который «летит»? И его надо срочно привлекать в команду. Я утрирую, конечно, но это тоже фрагмент работы.

Почему так получается, что тренеры у нас прекрасные, а побед в биатлоне мало?

– Да, парадокс… Но знаете, я давно заметил. И озвучу, пожалуй: тренеры помолодели. У Франции, Германии, США на бирже стоят специалисты моложе меня. Я не говорю, что «старики» перестали что-то понимать. Но они работают на знаниях, мудрости, опыте. А азарта не хватает. Когда мы вынесли всех в 94-м году в Лиллехаммере – сколько было Польховскому и Хованцеву? 41 и 45... А время-то идет.

Шипулин действительно мегаталант?

На июньском сборе у нас индивидуально работал Шипулин. Это был не облегченный, но более спокойный план, потому что у него были 2 года тяжелых тренировок, Олимпиада, и ему моя обычная система, построенная на интенсивных тренировках, не подошла бы. Я вам точно скажу — Шипулин потенциально способен выиграть Кубок мира. При условии грамотной подготовки.

                                                                     3. Работа с Ольгой Медведцевой

В чём отличие вашей индивидуальной работы с Ольгой, от её тренировок в составе сборной команды?

– В сборной как: начинают наращивать объем – больше, больше, больше, на этом объеме еще и скорости добавляют. Если без индивидуального подхода, организм просто изнашивается. И спортсмен через два-три года отваливается, все.

Мы же делали маленькие объемы. Очень маленькие. Все тренеры будут визжать, что это плохо, а я ей давал 380-420 км в месяц, не больше. Но мы сделали упор на скорость – бывало, пару дней просто до хрипоты гоняли, потом столько же на отдых уходило. И она полетела.

– Можно и так сказать. Но дело-то в чем: когда она была в команде – получалось два-три подиума в сезоне. Даже в год Солт-Лэйк-Сити, когда олимпийской чемпионкой стала – 3 подиума в сезоне. Когда стали индивидуально работать – первый год 11 подиумов, следующий год 13 подиумов. И мы боролись за Кубок мира.

Пришла в команду после дисквалификации, снова села на объемы сборной – и поплыла. Два подиума. Ничего в команде не поменялось, а нам уже не дали работать как раньше.

На что был упор в тренировочной работе с Ольгой?

- В год Турина с нами два месяца работала Ишмуратова. Сказала: такое чувство, что вы ничего не делаете. А такое чувство и должно быть! Ты не должен выходить на старт прибитым, бежать на изжоге. Должно быть желание и легкость.

– Мы работали над скоростью. Поездка на высоту отменяет всю работу над скоростью: ты сначала адаптируешься, потом привыкаешь, начинаешь легкие тренировки и так далее. Нет на это времени! Если скорость упала – над ней надо работать. Значит, нужно отменить горы надолго, на пару лет, чтобы выросла скорость.

Тяжело ли тренировать собственную жену?

– Ничего тяжелого. У нас и мысли одинаковые, два одинаковых знака по гороскопу. Мы с ней даже когда дома молчим – это комфортное молчание, а не зловещее. Найти такую супругу – большая редкость, мне в жизни повезло.

Доверили ли бы вы Ольгу Пихлеру?

- Пихлеру нет. У него совсем неадекватные нагрузки. Судя по рассказам девочек, это просто работа на износ. Нельзя тратить два года на то, чтобы результат пришел на третий. Ты на третий год, может, уже вообще не выйдешь на старт. В идеале мы все должны вот как работать: региональный тренер дает базу, готовит спортсмена так, чтобы он пришел в главную команду с мощным потенциалом, а задача тренера сборной – отшлифовать, над чем спортсмен со своим тренером годами работал. Прибивать объемами в сборной – я считаю, неправильно. Когда спортсмен оказывается на таком уровне, нужна тонкая работа

Это подборка выдержек из интервью 2011-2013 

Sports.ru