Сказка (по мотивам Birkebeinerrennet 2010)

Сказка (по мотивам Birkebeinerrennet 2010)

Сколько ниточке не виться, но пришло время солдатику двинуться за синее  морей, за зеленые горы, путем северным в земли Нормандские. В землях тех правят три брата,- три бессмертных Змея-Горыныча и у каждого из них  свое царство,- своя Гора, которую неусыпно  охраняют. Но делать нечего, послали солдатика пробежать по землям северным, через три горы к стадиону олимпийскому, что в Лиллехаммере. Этой любимой потехе придаются все воины норманнские. Пробежать по царствам змеиным, остаться не проглоченным, не зажаренным, а целым и невредимым спуститься с крутой горы мимо черной речки Месны, к площади ристалищной. И кто спустится  в целости - будет принят в орден почетный – Биркебейнеров.

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.  Однажды весной,  в один из тех дней, что март занимает  у  апреля,  утречком, чуть серый день наступил, до гор дотянулся, приезжает солдатик в город Рене. За городом тем простираются царства змеиные, а там  уж многие тысячи норвежских воинов собрались в ожидании праздничка,- поигрывают востренькими палочками-копьяцами, поблескивают быстрыми лыжицами, что от самой Скейде получены. Встал солдатик в серединочку между викингами и поехал в гору высокую протяженностью о тринадцати верстах. Глядь-поглядь: в версте от него летит змей трехглавый.  Прилетел змей, начал виться над воинами. Из одной  пасти огонь извергается, вторая лютым холодом обдает, а из третьей вода хлещет, что твой дождь тропический. Залил змей гору снежную водой, а потом заморозит стужей лютой. Начали ратнички маяться с быстрыми лыжками своими,- не могут въехать в ледяную гору окаянную. Взмолились тут воины норманнские богу своему Улле, и тот укрепил их лыжи, а солдатику русскому некому помочь,- далеко его родимая земля. Собрал солдатик силушку последнюю – бежит,- вот уж и крыши черные  Скрамстадсетре - гнезда змеиного виднеются. Увидел это ирод трехглавый и ударил лапой чешуйчатой солдатика, вбив его в снег по щиколотку. Повернулся головой с пастью огненной, хочет живьем сжечь солдата. Но служивый исхитрился, ножки из плена снежного выдернул, да через перевал и бросился вниз с горы покоренной.

Не успел солдат дух перевести, а вот  оно уже царство среднего Змея-Горыныча о шести головах. От лютого холода здесь не растут деревья,  птицы падают замертво. И в этом морозном мареве по всей горе рассыпаны викинги, что в своих доспехах ярких бегут по горе бескрайней. У черного камня лежит Змей с когтистыми лапами и длинным хвостом с острием, - из всех шести голов  веет вселенским холодом. Ленится Змей, не показывает свою силу полную, а ведь в былые годы извергал он гром и молнии, поднимал бурю сильную,  сдувая  лыжничков в пропасть глубокую. Бежит солдатик, но не ведает того, что у третьего брата Змея-Горыныча о двенадцати головах накануне случились именины, что празднуются раз в двенадцать лет,  и попросил он братьев меньших в подарок ему оставить на забаву воинов норманнских.

Перемахнув вторую гору за перевал, увидел солдатик далеко внизу     владения двенадцатиглавого чуда-юда. Птицей юркою спустился солдат к  Кварстад,  видит перед ним Гора круче прежних. На небе солнце павлиньим хвостом пылает, как красным летом, ни тучки нет, а небо темнеет, ни дождя-то нет, а гром гремит, и грозы-то нет, а огонь блестит. Повернул голову солдатик и содрогнулся, - видит, летит к нему Змей-Горыныч, страшней прежних двух: о двенадцати головах, о семи когтях, из ноздрей пламя пышет, из ушей дым валит,  медные когти на лапах блестят. Тут почувствовал солдат, как меняется вкус его собственной слюны во рту. Кровушкой она солонит. Подлетел змей и стал заживо варягов глотать, только лыжи хрустят. Земля дрожит, снег плавится,  бурные ручьи бегут,- рвет когтями Змей воинов. Испустил Змей пламя огненное, хочет сжечь солдатика, да остановился,- что-то так,  да не так. Ах, русским духом повеяло! Решил присмотреться, а перед ним солдат. Никто русскую коску не звал, сама пришла.
- Что солдат – ясная кокарда, стало быть,  не нашлось помоложе молодца на святой Руси, чтоб со мной сразиться? Прощайся теперь с белым светом - да полезай скорей сам в мою глотку - тебе же легче будет.

Видит солдатик, что туго завинчено, смерть неминуемо подступает. Вспомнил он о матушке-старушке, жене-лебедушке, доченьке-лапочке и говорит Змею: «Ах ты жимолость на цыплячьих ножках, не хорохорься раньше времени перепончатый, вспомни лучше богатыря Миха́йло Ива́нова, что побил всех ваших воинов хваленых хоть и подсылал ты к нему своего тролля приножного, что Мазаем с дубиною кличут». И от безысходности  плюнул солдатик Змею в глаз рубиновый. От неожиданности подпрыгнул Змей на лапах упругих, захлопал крыльями, шеи его штопором перевились, головы застучали друг о дружку. А солдатик тем временем дальше в Гору бежит. Бросил тут в него Змей палицу медную и вбил по колено в снег. Уж не жалко ножек солдатику, лишь бы лыжки остались неломаны. Вновь подлетел Змей к солдату и спрашивает: «Хочешь, чтобы ты носил свою дорогу или  чтобы  дорога  носила  тебя? Выбираешь  первое - иди, отпущу тебя,  иди не оглядывайся, но  знай,  доколе  дойдешь, - до дыр сотрешь свои ноги». Не веря счастью своему, из последних сил дошкандыбал солдатик до  Шушоена, где заканчивалось царство змеиное,  стал спускаться с горы мимо речки Месны, почерневшей от крови в Лиллехаммер, к площади ристалищной, стадиону Биркибейнеров.  Навернули лыжи, сколько им верст положено. Докатил солдатик. Там и получил печать заветную, скрепляющую братство воинов - Биркебейнеров.