• 
  Андрей Шитихин

  Чемпионат

Сергей Ардашев и Андрей Кузнецов высказались об инциденте в финале спринта на чемпионате России в Малиновке

Разговоры о мужском финале и его окончательных результатах не утихают до сих пор. «Чемпионат» связался с непосредственными участниками спорного эпизода и узнал их мнение о том, что случилось.

«Настойчиво пытаюсь наладить контакт и обсудить эпизод, но он меня игнорирует»

Сначала слово Сергею Ардашеву, который в итоге и был признан победителем классического спринта.

— Как ты сам оценивал ситуацию на последнем подъёме? Чувствовал, что Андрей тебя поджимает?
— Мы выкатились с Андреем со спуска друг за другом и начали работать. Я понимал, что необходимо включиться на равнине, чтобы занять выгодную позицию на подъёме. Я чувствовал, что «съедаю» Андрея с каждым метром, будучи левее, после чего он резко сместился в мою сторону, когда мы шли практически параллельно. Произошел контакт, мне пришлось раньше переключиться с одновременного хода на забегание и потерять в скорости. После этого я снова включился, но был заблокирован на подъёме во второй раз, окончательно потерял ритм и не смог побороться на равных на финише.

— Было ли у тебя после финиша желание подать протест?
— После финиша я подъехал к Андрею и спросил: «Зачем ты это делал?». На что сразу же получил ответ: «Я тебя не видел». Скажу честно, это объяснение было для меня достаточно странным.

— Кто был инициатором протеста? Ты слышал, как красноярская команда обвиняла старшего тренера сборной Егора Сорина, что это он заварил кашу?
— Егор Владимирович с руководством и тренерским штабом сборной Татарстана приняли решение подать протест ещё до разговора со мной, потому что не сомневались — правила были нарушены. Они понимали и видели, что я был готов навязать честную борьбу за золото, если бы не помеха со стороны соперника.

— Тебя вызывали к жюри? Что ты сказал?
— Меня не вызывали к жюри, потому что мне не нужно было давать объяснения своим действиям. Присутствовал при общении Андрея с судьями, так как мы были прикреплены к одному допинг-офицеру, нам нужно было сдавать допинг-тесты. Никаких внятных объяснений, кроме «я его не видел», не услышал. Так понимаю, судей они тоже не удовлетворили.

— Итоговый вердикт – как ты считаешь, он справедлив?
— Андрей был очень хорош в тот день. Думаю, он заслужил медаль. Но он сам повёл себя не очень красиво на последнем подъёме, за что судьи выдвинули ему соответствующие обвинение в создании помехи и наказание.

— Говорил ли ты с Андреем Кузнецовым о том, что произошло?
— С Андреем мы близко общаемся уже давно. У себя в голове я был готов отозвать протест, если бы мы с ним поговорили и он принёс извинения сразу после финиша. Я точно не хотел отнимать у него медаль. Вот уже второй день настойчиво пытаюсь наладить контакт и обсудить эпизод, но, к сожалению, он меня игнорирует. Буду честен, я очень раздосадован тем, как сложилась ситуация.

— Как бы ты посмотрел на всю ситуацию, поменяй вас местами? Ты бы точно так же реагировал?
— Для себя я чётко понимаю: есть гоночная трасса, а есть жизнь за её пределами. Переносить рабочие моменты в личные бы точно не стал.

— Ты не слышал разговоров о том, что «судьи прогнулись под сборника», или что-то подобное?
— Понимаю, что инцидент вызвал много споров и дискуссий в лыжном сообществе. Подобных разговоров я не слышал, но если такое было, то это очень печально. Мы все друг с другом знакомы, и чтобы не распространять слухи и домыслы, лучше лично друг с другом обсудить случившееся.

«А за что, что там было?» — «Да я его чуть зажал в контактной борьбе» — «Капец»

Теперь перейдём к точке зрения Андрея Кузнецова.

— Как ты оценивал ситуацию на последнем подъёме, как видел своими глазами? Что это было за смещение, роллер повело?
— Нет, роллер не повело. На том участке трассы все влево смещаются, и я влево пошёл. Я никого слева не видел, поскольку был впереди. То, что я был впереди, отчётливо видно на видеозаписях. Когда начал смещаться, Сергей мне крикнул, что он рядом – я ушёл обратно. Дальше уже траекторию не менял, влево не смещался. Напротив, это Сергей начал смещаться чуть вправо, в мою сторону, и бежал почти по палкам. Тем не менее это никак не повлияло на результат, я же на три метра от него убежал.

— Когда узнал о том, что команда Татарстана подала протест, удивился? Ведь в полуфинале в более явной ситуации, когда Фёдор Назаров сломал палку Денису Филимонову, никаких протестов не было.
— Конечно, я сильно удивился, и тогда же подумал о том, что если сейчас вмешивается сборная России, то мне уже не выиграть.

— На чемпионате страны бегут представители регионов, а не сборной.
— Подают протесты команды регионов, но решают… Я не буду говорить, как там всё было, но понимаю, как это произошло. Мне после финиша сказали, что команда Татарстана подала протест.

— Красноярская команда называла инициатором протеста старшего тренера сборной России Егора Сорина.
— Да, Егор Владимирович сразу после финиша подошёл ко мне с претензиями – мол, что я творю, Серёга меня уже обогнал, а я типа в него врезался, контакт был. Но контакта никакого не было. Допустим, я нарушил правила, создав небольшую помеху, хотя с этим не согласен. Максимальное наказание за такое – жёлтая карточка. Если бы это был финишный створ и я Сергею перекрыл коридор – другое дело. А тут до финиша ещё бежать и бежать.

— Протест рассматривало жюри. Ты не рассчитывал на положительное для себя решение?
— Я зашёл в бокс, где мы переодевались. Там сидел Ваня Безматерных, финишировавший третьим. Сказал ему: «Ваня, я поздравляю тебя с серебром. На меня подали протест, знаю, чем всё это закончится». Он удивился: «А за что, что там было?» — «Да я его чуть зажал в контактной борьбе» — «Капец».

— Ты что-то сказал судьям?
— Да, минут через 15-20 после того, как я узнал, что подан протест. Мне показали видео, сказали, что я создал помеху сопернику, который меня обгонял. Я объяснял, что был впереди и не видел Сергея, который бежал слева. Дословно не воспроизведу, что мне говорили, но это касалось нового пункта правил, что создание помехи обгоняющему запрещено. Но Сергей меня не обгонял ещё, он ведь сзади был. Мне сказали, что нарушение с моей стороны было, и сейчас будут решать – дисквалификация или понижение на шестое место.

— То есть после разговора с жюри ты уже знал, что золотой медали лишён?
— Да. Об этом даже речи не было. Очень обидно, что на чемпионате России такое случилось.

— Ты не говорил с Сергеем об этом инциденте?
— Нет. Обсуждал только со своей командой – такое наказание слишком жёсткое, за это точно медали не лишают. А больше ни с кем не стал разговаривать. И уйти не мог, пока допинг-тест не сдал. Но на награждение я уже не пошёл.

— Но вообще не хотел бы спокойно поговорить с ним о том, что случилось?
— Я его мнение после финиша услышал. Он меня спросил, зачем я его поджимал.

— Если бы ситуация была в обратную сторону – ты на месте Сергея, он – на твоём?
— Я бы 100% не стал подавать протест. Сколько я бегал спринтов, сколько меня зажимали и не давали проехать – с моей стороны протестов не было. Какой в этом смысл?

— Сейчас эмоции немного улеглись или занозой будут долго сидеть?
— Немного успокоился. Стараюсь не думать об этом, но это сложно.