Кристина Резцова: «В Эстерсунде у меня была истерика. Норицын сказал, что слышал как я ревела»

Почему Кристина Резцова в ;прямом эфире назвала вопрос корреспондента «Матч ТВ» глупым?

Из-за чего у нее случилась истерика на этапе Кубка мира в Эстерсунде?

Боится ли Кристина оказаться вне основной сборной, в каком виде спорта она стала чемпионкой России и когда перестала просить деньги у родителей?

23-летняя биатлонистка в большом интервью Матч ТВ рассказала о своей жизни, об отношении к маминой славе, болельщикам, работе и результатам.

«ЗНАЮ, ЧТО ВСЕГДА ПРЕПОДНОШУ СЕБЯ ТАК, КАК БУДТО МНЕ ПОФИГ. НИКОМУ ИЗ НАС НЕ ПОФИГ, ДАЖЕ МНЕ»

— Меня с Хохфильцена волнует одна тема: какие вопросы не глупые?

— Задело тебя тогда? Я считаю, что наши телевизионные ведущие и комментаторы должны в нашу пользу вопросы задавать. А вопрос, который ты задал, был против нас: «Как так получилось, что вы стрелять научились? Что происходит?».

— Я спросил: «Как это вам удалось?».

— Нет. Вопрос звучал не так: «Почему русские хорошо стреляли, а остальные плохо?». В смысле — «почему»? Потому что мы научились стрелять, потому что мы работали, потому что мы — из России. Мы сплоченнее. Настроили друг друга так, что все отстрелялись практически идеально.

— Ты рассказывала после эстафеты в Хохфильцене, что у вас до гонки было собрание, после которого вы вышли заряженные. Что там говорили?

— Особо ничего. После спринта нам сказали: «Девчонки, у вас хороший ход. Все себя классно показали. Не говорили, что Лариса фигово пробежала. Просто сказали, что есть ошибки, но в этом ничего критичного нет. «Давайте завтра отработаем так, как мы умеем. Включайте голову. Ничего не бойтесь. Не выдумывайте лишнего, что надо всех обогнать». Обсуждали, кому и на каком этапе лучше бежать. В основном это меня касалось. Было все на таком позитиве. Не говорили, что надо набрать столько-то кубковых очков, и все в таком духе. Была задача просто кайфануть.

— Два года назад здесь, в Анси, мы писали интервью со Светой Мироновой. Тогда была история, что кое-кто в команде вообще не хотел бежать эстафету, и тренеры чуть ли не уговаривали. Сейчас по-другому?

— Я считаю, что у спортсмена не должно быть такого. У нас есть в России такие личности, которые могут сказать, что «не хочу бежать». «Если я был 60 в спринте, то зачем мне стартовать?»

— Сейчас такие люди в команде есть?

— Нет. Ни одного человека. Например, Лариса пробежала плохо или я в Эстерсунде. И все такие: «А-ха-ха. Ты очков не набрала. Дальше не поедешь». Нет! У нас все наоборот борются за то, чтобы мы этим составом продолжили дальше ездить. Все друг друга поддерживаем и реально искренне поздравляем. Когда Ларка плохо пробежала, а я была 19 в спринте в Хохфильцене, она подошла. Я видела, что у нее слезы на глазах, но она сказала: «Я реально за тебя рада».

Она видела, как я переживала в Эстерсунде. У меня была истерика. Мы с Виталием Викторовичем (Норицыным) жили по соседству. Он на следующий день сказал: «Я слышал, как ты ревела». И Лариса все это видела, потому что мы жили вместе. Поэтому искренне поздравила с хорошим результатом в Хохфильцене. У нас очень хорошие отношения.

— В Эстерсунде ты настолько сильно переживала из-за своего выступления?

— Скорее всего, не конкретно из-за того, что плохо пробежала. Там было все вместе. Я знала, насколько готова. Знала, что нас могут отправить с Кубка мира. Знала, что стрелять можно лучше. В общем, все из каких-то мелочей сложилось. Я в принципе редко парюсь по поводу результатов. Но больше всего меня напрягло, что я второй раз совершила одну и ту же ошибку. Что было в Тюмени (в 2017, дебютный и до этого сезона единственный этап Резцовой на Кубке мира), то случилось и в Эстерсунде. Я просто не понимала, откуда все берется. Например, на индивидуальную гонку в Швеции выходила вообще спокойно. Но когда пробежала, сказала Виталию Викторовичу: «Я спокойна, но где-то внутри это все равно сидит». Он ответил: «Я знаю. Это нормально». Может, на этом фоне случился срыв. Нервишки не железные. Я знаю, что всегда преподношу себя так, как будто мне пофиг. Никому из нас не пофиг, даже мне.

«ЕСЛИ НЕ ПРОЙДУ ПО КРИТЕРИЯМ, ТО ПОЕДУ НА «ИЖЕВСКУЮ ВИНТОВКУ» И ТАМ БУДУ ДОКАЗЫВАТЬ, ЧТО НИКОГО КРУЧЕ МЕНЯ НЕТ»

— Про Дашу (Виролайнен, старшую сестру Кристины) в интернете был расхожий стереотип, что она блатная. Ты не боялась, что будут говорить, что Резцову держат в команде из-за мамы?

— А может, и говорили. Я просто не читала. А чего этого бояться? Сказали — и сказали. Я-то знаю, как здесь оказалась. Очень много ходит слухов не только про меня. Это все слухи. Но с ними интересненько, можно поржать.

— Ты читаешь комментарии?

— Очень редко. Например, иногда фотографии ищу, и там под каким-нибудь постом всплывают комментарии.

— На Sports.ru не заходишь?

— Нет. А там жесткие?

— Просто Даша любила этим заниматься.

— Она — да. Даше вообще нельзя этого делать. Допустим, я прочитала — и забыла. Про меня и Дашу писали, что мы днище биатлона и что видеть нас не хотят. Но я просто посмотрела, удалила комментарий и забанила этого человека, чтобы он мне больше не писал. Зачем он будет мою энергию тратить?

— Тебе 23 года. Ты только сейчас основательно попала на Кубок мира. Это не поздно? Может, в своей вселенной планировала, что в 20 уже всех будешь побеждать?

— В своей вселенной я много чего планировала — что у меня уже трое детей должны бегать. Но не об этом сейчас. Я думаю, что попала вовремя. Сколько бы я не говорила в позапрошлом сезоне на Кубке мира в Тюмени, что всех выиграю и в масс-старт попаду, что великая и молодец. Но в прошлом сезоне я тем более была не готова. Иногда нам со стороны кажется, что если ты на Кубке IBU где-то наверху, то и на Кубке мира будешь в двадцатке-тридцатке, но это не всегда правда. Я бы не сказала, что здесь выше скорости. Просто плотнее результаты. 50 результат может быть всего на 40 секунд медленнее лидера. А 50 — это считается плохим результатом. Поэтому не только морально, но и физически я стала готова к Кубку мира только к этому сезону.

— Норицын говорил, что ты очень серьезно повзрослела и что в этом сезоне произошел серьезный скачок.

— Да, он произошел благодаря моему молодому человеку. Он привел мою голову в порядок. Я такой человек, которому всегда интересно узнавать много нового. Я должна понимать каждую работу, которую делаю. Зачем я делаю эту тренировку? Почему? Мне нравится, что могу подойти к Виталию Викторовичу с любым вопросом, даже самым глупым. Он посмотрит, может поржать, но все объяснит.

У меня сейчас молодой человек такой же в плане доскональности. Он — лыжник, в свое время бегал за сборную России. Я всегда его прошу, чтобы он объяснял по-простому. Представь, говорю, что я реально тупая, и объясни, чтобы я поняла. В прошлых сезонах мне было неохота идти на тренировки, хотелось отдохнуть от сбора, расслабиться. Могла раз в неделю кроссик побегать. Сейчас мой мужчина заставляет два раза в день выходить на тренировку, объемную работу делать, в августе — скоростную. На самом деле это классно. Я за это ему благодарна. Он внес большой вклад в мою нынешнюю форму.

— В одном из интервью твоя мама говорила, что если тебя не возьмут в сборную, то ты будешь выступать за другую страну. Был такой вариант?

— Не было. Пару раз разговаривали об этом с мамой. Это непросто — перейти куда-то. В этом году увеличили срок карантина до трех лет, гражданство сделать непросто. Это другая тренировочная система, другие тренеры, другая работа. Никогда не знаешь, будут ли у тебя там результаты. Плюс это новая команда. Когда говорят, что вон в Белоруссию девчонки перешли — сестры Кручинкины. Но у них то одна на Кубок IBU уедет, то другая. Если ты бежишь, то будешь выступать, если не бежишь, то до свидания. Так что я всерьез никогда не задумывалась о переходе. Да и не хочу, если честно.

— Ты не боишься сейчас оказаться вне команды? (Интервью записывалось за день до спринта в Анси.)

— Нет, не боюсь. Но если случится, то я расстроюсь, потому что знаю, что здесь, наверное, собраны сильнейшие люди из тех, которые есть. Я бы не сказала, что слабее кого-то, кто может приехать на мое место. Думаю, что тренеры знают, как мы бегаем и какие результаты можем показывать. Не пройду по критериям, значит, надо ехать на «Ижевскую винтовку» и там доказывать, что никого круче меня нет.

— «Ижевская винтовка» — это жесть?

— Да, я не хочу туда ехать. Никто не хочет. Я в прошлом году все время бегала на Кубках России и максимально не хотела ехать в Ижевск. Там холодно и жутко всегда. Я ни разу не была там, чтобы было теплее минус 20 градусов. Не представляю, что сейчас приеду из плюс 10, и там минус 24. Мне организм скажет: «Иди спать».

— Плюс там все приезжают умирать, чтобы попасть в сборную.

— Да нет, это ни при чем, я соревнований не боюсь. Мне не нравится в Ижевске, что там с проживанием проблемы. Гостиница с общим туалетом и общим душем. Для меня это не проблема, но хотелось бы лучше.

«КОГДА НАЧАЛА ПОЛУЧАТЬ 4000 РУБЛЕЙ, ПЕРЕСТАЛА ПРОСИТЬ ДЕНЬГИ У РОДИТЕЛЕЙ»

— Давай отмотаем твою жизнь сильно назад…

— Когда я пешком под стол ходила?

— Практически. У тебя был другой вариант помимо биатлона?

— Был. Куча вариантов. Я — чемпионка России по спортивным танцам, чирлидингу.

— Серьезно?

— Да. В 10 лет, наверное, стала. Дома где-то на кассетах есть мои выступления. Наверное, это самое долгое мое занятие помимо биатлона. Я иногда хочу вернуться. Мне очень нравилось. Если бы я была в более взрослом возрасте, то, наверное, не ушла бы так просто. Я попала в основную команду уже через пару месяцев, когда начала заниматься. Начали ставить номера, учить все танцы. Я вообще там была новая, ничего не знала.

У нас был основной танец, когда мы втроем с девочками стояли в центре. И одна чуть-чуть не дотягивала до нас — не могла вытягивать ногу, что-то повредила. На соревнованиях в Лужниках мы сделали хитрый шажок. Я стояла в первой линии, мне нужно было прыгнуть, допустим, шпагат так, чтобы закрыть ту девочку на второй линии и чтобы судьи ничего не заметили. Мы тогда очень много выиграли. У нас была сильная команда.

— Можешь рассказать, что из себя представляет этот вид спорта?

— Это группа поддержки футболистов, баскетболисток. Есть две категории: чир и данц. Данц — это просто танцы, прыжки без поддержек. Поддержки мы начали отрабатывать на второй год. К нам пришла девочка, которая выступала в цирке. Она начала нам преподавать акробатику. Мы стали крутить сальтухи.

— То есть ты умеешь делать сальто?

— Умела. Сейчас максимум в бассейн могу прыгнуть. Чем старше мы становимся, тем появляется больше страха. Пару лет назад делала фляк, а сальто давно не прыгала.

— Как оказалась в биатлоне?

— Я занималась лыжами с первого класса. Просто тренировалась по выходным. Когда закончила с танцами, папа сказал: «А ты че дома сидишь? Иди на лыжах катайся». — «Ну па-а-ап. Я не хочу». — «Иди!» Начались уже не просто тренировки по выходным. Стала ездить на сборы, по 4-5 месяцев. Когда отбегала по юношескому возрасту, решила, что пора стрелять. У папы в магазине есть установка, где мы из пневматики стреляем. Я постоянно просилась с Дашей на тренировку. И в 14 лет поехала на первый сбор с биатлоном. Я нереально люблю стрелять. Если девочки говорят: «Мы устаем от стрельбы», то я: «Дайте мне еще».

ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ