• 
  Вячеслав Самбур

  Sports.ru

Сергей Колесников: "Отношение к богатому человеку в России неоднозначное, чаще негативное. Я бы хотел это хоть немного изменить"

Он подчеркнуто держится в стороне от дел СБР, хотя обожает биатлон: много лет соревнуется по ветеранам, заглядывает на этапы Кубка мира, а главное – на частные деньги строит стадионы. Есть уже два – в родном Ульяновске и в Рязани.

В дни чемпионата мира по биатлону мы связались с Колесниковым, чтобы расспросить о тренировках, тех самых стадионах, связи с Логиновым и вообще о философии. 

Логинов: поездки на Камчатку, поддержка после допинг-истории и полицейского обыска в Италии

– Как и когда вы узнали об Александре Логинове?

– Юрий Охотников (биатлонный тренер – Sports.ru) познакомил меня с Александром Касперовичем – по-моему, это 2012-й. А Касперович – гениальный переговорщик. Конечно, я не знал Логинова тогда, но Касперович рассказал мне об очень перспективном спортсмене, который будет лидером сборной.

Он тогда верил и мне вселил уверенность. Я сказал: ну раз вы так уверены, давайте попробуем. Как видим, все его предсказания сбылись. Потом я познакомился с Сашей лично, он очень приятный человек.

Я всегда могу ему позвонить, он мне тоже; просто ни он, ни я не любим это дело. Обсудить гонку ему есть с кем и без меня. Если он выступил успешно, я его поздравляю – он, как правило, отвечает.

Два года назад мы ездили с ним и Женей Гараничевым на Камчатку, пробежали 60 км на Авачинском марафоне – мне было очень тяжело, но выдержал. В этом году собираемся с ними и моей семьей снова, Саша любит Камчатку, у нас есть программа пешеходных прогулок. Может, я забираю слишком далеко, но в принципе человеческий контакт у нас есть.

Кроме спорта нас по-человечески объединяет интерес к таким активностям. Надеюсь, Саша приедет к нам на сбор в Рязани с Максимом Цветковым или кем-то еще. Стадион пригоден для сбора – приезд Логинова даст импульс детям. Это не прописано в контракте как обязательство Саши, но что-то вроде моего пожелания, которое подразумевается. Прошлым летом такой приезд тоже планировался, но Саша не смог по семейным обстоятельствам.

– Сколько ваших наклеек на экипировке Логинова?

– Две – на винтовке и на рукаве. Мы заинтересованы в том, чтобы Сашу показывали по ТВ, показывали винтовку и рукав. И мы готовы за это платить. Я не раскрою деталей контракта, но чем больше у Саши успехов и чем больше его показывают по ТВ, тем больше он может заработать. Есть определенная степень вознаграждения, она увязана с результатами.

В бизнесе тоже присутствует кое-какой эффект. Когда Саша выигрывает, я с удовольствием читаю сообщения от коллег, партнеров. Мне приятно и радостно, что люди видят наш логотип.

Я был на контракте с Татьяной Акимовой, пока она не ушла на беременность. До этого с Юрой Шопиным, Ольгой Дмитриевой – в какой-то момент контракты заканчивались, мы не продлевали. С Логиновым продлеваем, нам обоим это интересно.

– В прошлом году у Логинова появился фургон, на котором он выезжал на сборы – это вы купили?

– Да, он числится на балансе компании. Мы отдали его под управление Саше, заплатив все страховки. Пока контракт действует, он будет пользоваться этой машиной.

– Логинов сам пришел с просьбой?

– Еще раз скажу: Касперович настолько хороший переговорщик, что если России потребуется сотрудник для переговоров с ЕС, я лучшего не знаю. Саша ничего не любит для себя просить. Насколько я его понял, он скромный: для себя не просит, даже если нуждается.

Эту роль берет Касперович, который его хорошо знает. Он знаток человеческих душ. Если бы работал в МИДе, реально был бы там одним из лучших.

– Почему вы не ушли от Логинова во время дисквалификации? Как принято в мире: даже за неудачный твит спонсоры обычно уходят от спортсмена – а тут допинг.

– Если бы этой темой занимался наш департамент маркетинга, то все так бы и произошло. Скорее всего, была бы оценка наших инвестиций в спортсмена, оценка того, что называют неподобающим поведением, какие-то другие реакции. Соответственно, спортсмен с большой вероятностью отсеялся бы.

Так уже повезло или не повезло, что я люблю биатлон и отношусь к этому проекту не с коммерческой позиции. Не с точки зрения бизнеса и денег – для меня это игра, благотворительная. Так было, и когда начал, и до сих пор.

Хочется, чтобы Саша побеждал, чтобы наша компания на рукаве и винтовке часто мелькала. Хотя в конечном счете приму любой результат. И поскольку это больше идет от сердца, а не от головы, то никакой реакции на то, что с Сашей случилось, внутри компании не произошло. Здесь логики нет. Есть безусловное принятие, любовь к спорту.

– Ситуация с полицейским обыском год назад в Италии вас напрягла?

– Меня это ни в чем не заставило сомневаться. Я просто видел, как Саше тяжело, он очень близко к сердцу воспринимает.

Через определенные инструменты я попытался сказать ему, донести: только ты сам создаешь важность тому или иному событию. Прошел год, и миру давно все равно на эту историю. Все забыли. Большинство людей думает о себе, а ты со своей проблемой в Италии мало кого интересуешь.

Вроде он тогда хорошо понял и, мне кажется, отпустил. Вообще, за год Саша психологически изменился и более спокойно относится к таким вещам.

Биатлон: есть личная винтовка, ездит на сборы в Тюмень, катает 250 км за неделю

– В 2019-м на тренировках биатлонистов в Тюмени видел, как вы катаетесь по той же трассе – это что-то вроде сбора или просто разовый выезд на выходные?

– «Жемчужина Сибири» ассоциируется у меня с ноябрьскими праздниками: каждый год езжу туда примерно на неделю. Там вкатываюсь в сезон – выходит 250-270 км. Потом возвращаюсь в Москву, где в это время обычно бесснежье: перехожу на бег, роллеры – около 5-6 раз в неделю, суммарно 10 часов.

С одной стороны, нельзя бросать спорт. С другой, надо следить за здоровьем и не перегружаться – все равно восстановление уже не то. Но мне пока грех жаловаться – могу бежать 25 км, а может, в конце сезона проеду марафон.

– Сколько таких сборов получается за год?

– Если считать специальные выезды, то три. Тюмень – это вкатка в сезон.

На новогодние праздники ездим с семьей в Альпы: с утра катаюсь на беговых лыжах, к обеду присоединяюсь к семье – на горных. Понятно, что немного устаю после первой тренировки, но мне комфортно с детьми – я не пытаюсь кататься много или быстро.

До ковида соревновались в Финляндии на Biathlon Masters International (чемпионат мира среди ветеранов) – это последняя неделя марта, для меня третья шестидневка в сезоне. Больше таких недель, когда могу побыть вне бизнеса, у меня нет.

Понятно, что в Финляндию беру винтовку – сам бог велел. В Тюмени тоже стреляю, в Альпы не беру: все-таки это не соревнования, и вести за границу – слишком много хлопот.

– Кто у вас постоянные спарринг-партнеры?

– Круг биатлонистов-мастеров-ветеранов образовался: тарасовские, московские, ульяновские, Екатеринбург, Новосиб – собрались как несколько городских команд, всего человек 40-50. Мы все друг друга знаем, такой мужской клуб по интересам – переписываемся в чате, ездим по соревнованиям.

– У вас личная винтовка или оформлена на ведомство/организацию? Вроде частному лицу не так просто достать.

– У меня есть разрешение, да. На частное лицо оформлена одна, скажем так, моя личная. Еще две куплены в детской школе в Ульяновске, одна в Рязани – числятся на балансе.

В Ульяновске, предполагаю, кто-то еще стреляет, потому что каждый раз, когда приезжаю, приходится перенастраивать. Рязанцы более пунктуальны, и похоже, что мой ствол никто кроме меня не берет.

Купил в 2014 году через Юрия Охотникова. Это ижевская винтовка – ствол БИ-7-4, очень хороший, я доволен. Работает безотказно, как часы. Из ветеранов никто не бегает с Anschutz по многим причинам, в частности по ремонту. Если что-то случится с БИ-7-4, то можно отремонтировать и в Тюмени, и в Рязани – и выйдет не так дорого. С Anschutz длинная история, и само оружие более капризное. Я несколько раз пробовал – стрелять нравится, но как-то не сложилось.

И еще я очень уважительно отношусь к кучности стрельбы с БИ-7-4. Даже знаю, что кто-то из наших мастеров на Кубке мира бегает с ней – по-моему, Гараничев.

Винтовка хранится в сейфе, она неприхотливая – надо только чистить и смазывать периодически. Обслуживание недорогое, основные затраты связаны с патронами; каждые 5 лет нужно продлевать разрешение – требует не столько денег, сколько времени и внимательности.

Стадионы на частные деньги: как все решить с регионами, что не так с Москвой и футболом

– Как вообще прийти к мысли, что надо построить биатлонный стадион?

– Я пришел в разговоре с Охотниковым. Съездили на соревнования в Финляндию в 2008-м, 2009-м – мне очень понравились, загорелся. Идея безумная – стадион за частные деньги, она казалась безумной всем, кроме меня.

Вспомнил, что, когда был мальчиком, госпредприятия оплачивали мои тренировки, лыжи, сборы. Я воспитанник ульяновского биатлона, в меня что-то вкладывали. Было грустно за динамовское стрельбище, которое МВД забрало у детей; еще одно стрельбище в Ульяновске – в Винновской роще – тоже исчезло. Город остался без стрельбищ, а до ульяновского биатлона никому не было дела.

С динамовским показательная история. Ульяновское МВД вместо того, чтобы развивать детский спорт, взяло и отобрало этот стадион для МЧС или еще кого-то. Мне сложно давать комментарии. На тот момент, может, шли военные действия, и была необходимость готовить стрелков?

Но самое интересное – как всегда в этих историях заканчивается – они его бросили. Получается, ни себе, ни людям: детского биатлона нет, ведомства тоже не проводят там стрельбы. Было место – места не стало, ломать – не строить.

– Сложно согласовывать такое специфичное строительство с регионом?

– В качестве образца приведу Рязанскую область, уже покойного губернатора Олега Ковалева и его преемника Николая Любимова.

Мы во многих аспектах и так взаимодействовали с властью как минимум потому, что являемся налогоплательщиками. Мне хотелось построить стадион. Когда я это проговаривал, то думал следующее: если вселенной угодно, то Ковалев поддержит и все будет легко. Если нет, то он откажется. Он сказал: о, хорошая идея, почему нет.

Я предложил так: мы строим все, что касается стадиона – поскольку на тот момент я уже имел опыт строительства в Ульяновске и представлял смету. Плюс имел определенный вкус, поездив по стадионам Кубка мира, изучив их трассы. А город может помочь с подведением внешних коммуникаций, электричеством, газом, дорогой. Все остальное беру на себя.

Что самое интересное – каждое сторона выполнила обязательства в течение года. Область подвела газ, ЛЭП, поставила подстанцию, сделала стоянку для машин. Мы сделали трассу, построили стрельбище, корпусы, раздевалки, туалеты, скважину, все для хранения оружия. У нас куча планов – расширять и расширять, это дело увлекательное.

Из этого опыта я знаю: все зависит от первого лица. Если губернатор хочет и способствует, принимает на себя часть обязательств – дело движется очень быстро. За два-три года можно все построить с нуля.

Если это – с моей точки зрения – спускается в аппарат, где постоянно меняются приоритеты и текущие задачи, то будут проблемы. Аппарат – механизм без лица, там нет воли – зато есть желание не брать на себя ответственность. Упаси бог инвестора работать с аппаратом, это просто вешалка. Легче, мне кажется, пробежать вокруг экватора, чем пробиться через любой аппарат. Каждый член аппарата исходит из позиции: если что-то сделаю, то хрен его знает, к чему это приведет – потом могут и наказать. А если ничего не сделаю, то мне ничего не будет.

Это настолько выхолащивает. Самый большой недостаток – не деньги и не время, а психическая энергия, которую мы вырабатываем. Рано или поздно вы понимаете, что у вас просто не хватает психической энергии ходить по этому адскому кругу, а ситуация буксует. И в этом момент понимаете: блин, ну…

Попасть в эту ситуацию – плохо для бизнесмена, потому что обычно он что-то обещает публично, а потом не может реализовать. Чего бы вы потом ни объясняли, будут подозрения, что вы просто деньги зажали. Хотя от вас далеко не все зависит. Без сотрудничества с первым лицом области что-либо сделать крайне сложно.

Я знаю, о чем говорю. У меня был негативный сценарий в Московской области с производственным объектом. Не хочу обобщать, мой опыт субъективный, но теперь я выбираю места для строительства вокруг Московской области. Я больше люблю, когда можно зайти к губернатору и с ним о чем-то договориться.

– Когда стадион готов и работает, как делить расходы с регионом?

– В Ульяновске стадион на балансе Государственного университета, в Рязани – на балансе региона. Газ и электричество оплачивает область.

Мы строим, вводим в эксплуатацию и передаем на баланс. При этом оставляем за собой право или обязанность обновлять технику, помогать с патронами, оборудованием, вкладывать в поддержку школы. Понятно, что государственные ставки не позволяют хорошим тренерам работать – какую-то часть расходов несем мы.

– Сколько стоит построить биатлонный стадион?

– Ульяновский попроще – обошелся в 70-80 млн рублей, это деньги 2010-го. Сейчас нужно увеличивать процентов на 20, так что 90-100 млн.

Рязанский – 110-120 млн, в этом году мы инвестировали еще 25. Если всем занимается частное лицо – а это более эффективная система в расходах – то, наверное, надо закладываться на 100 млн. Это нижняя часть, верх может быть бесконечно большой.

Будет третий стадион, его вижу за 120-150 млн – это минимум, чтобы он был законченный как комплекс. Чтобы были удобства, раздевалки, стрельбище, оружейная комната, ратраки, система оснежения, освещение, трасса, вода. Чтобы жители чувствовали себя так же, как мы чувствовали себя в Альпах. Ничего лишнего, но все должно быть удобно.

Понятно, что это не стадионы уровня Кубка мира. Я не знаю, сколько стоила «Жемчужина Сибири». Слышал цифру 4 млрд – но там действительно инвестиции другого уровня, это стадион мирового класса. Но вопрос в цели.

Принимать ЧМ, зрителей, телекомпании, готовить биатлонистов для спорта высших достижений – это один уровень. А приличный стадион для горожан, с акцентом на качестве трасс, покрове, финской простоте, удобстве раздевалок и туалетов – тут можно уложиться в 100 млн.

Все зависит от задачи. Если нам надо проехать из пункта А в пункт Б, то «Тойота» вполне приличная машина. Если хочешь выпендриться, есть «Роллс-Ройс».

– Не хочется ради эксперимента создать на базе стадиона биатлонный «ПСЖ» или «Манчестер Сити»? Элитные тренеры, суперусловия, работа на результат – при этом любители пусть катаются рядом, как и катались.

Создам третий центр, там тоже так будет: кто-то получит разряд, кто-то мастера, кто-то пойдет еще дальше. Чем больше школ, тем выше вероятность, что у нас будет больше логиновых. Все равно это некая селекция.

– Строительство и обслуживание можно окупить? Есть отдача?

– Отдача есть, но не в деньгах. Хотя мы сделали платный вход для людей старше 16 лет – 150 рублей; абонемент стоит 1000; пенсионерам и детям бесплатно. С билетов собираем несколько миллионов, но они не покрывают расходы даже в Рязани, где государственный стадион.

Мы получаем другое – не денежное. Назовите как хотите: признание, благодарность, коллективное принятие компании, меня лично – все примерно одно и то же. Думаете, заниматься бизнесом – это всегда вдохновляет? Нет, иногда это превращается в рутину, поэтому реально есть потребность что-то отдавать, не требуя взамен. Сложная человеческая натура.

Я не знаю, как заниматься благотворительностью – нашел такой способ. Мне нравится – в ульяновской школе круглогодично занимаются 50-60 детей. Люди приезжают покататься и говорят: не хуже, чем в Альпах. В Рязани стартовал марафон, и Алексей Слепов мне сказал, что не ожидал увидеть трассу европейского качества. Приятно, что труд достойно оценен участником Кубка мира.

– Почему не построить футбольный стадион? Кажется, что в потенциале выгоднее, проще.

– В Долгопрудном вместе с другими выпускниками мы вкладывали средства в газон футбольного стадиона МФТИ. С 2005-го каждый год вкладывали, приезжайте, сыграйте. Отличное поле, не хуже, чем на «Сан-Сиро» – травяное, с дренажом. Выдержит 5-6 игр в любую погоду.

Я люблю футбол, играю, являюсь спонсором. Как правило, областные власти выделяют деньги на футбол и хоккей. На остальные виды спорта – или немного, или никаких. Зависть – нехорошее качество, но по отношению к футболу у меня небольшая зависть есть: политически он более охаживаемый. Хотя когда я разговариваю с людьми футбола, они жалуются, что денег не хватает.

По физической форме так же: с точки зрения тел наши футболисты не вызывают восторга. Бывает, ожидаешь увидеть как в Англии – как из мрамора. А на самом деле видно, что с подготовкой не все в порядке. При этом лыжники и биатлонисты выглядят на все 100. Футбол – это ведь история не только про спорт, но и про зрелище. Мне кажется, наши футболисты немножечко берегут себя в тренировочном процессе – судя по форме, которую они показывают.

Дальше. В футбол играют 22 человека. Если сделать хорошую лыжную трассу, за день по ней пройдут 800-900, даже больше.

Наконец, циклические виды с точки зрения травматичности, скажем так, здоровее футбола. Циклика – это равномерность; людей, которые могут заниматься циклическими видами, больше. Я становлюсь старше, мне играть в футбол все сложнее: ускорения, нагрузки, удары на суставы. В 30 лет не чувствовал, в 40 начал чувствовать. Если развивать здоровье, лыжные прогулки мне ближе. Я ничего не имею против футбольных стадионов, но городам не хватает лыжных трасс.

Сколько трасс в Москве? ГАБО, Битца, Ромашково. Ну и парки, где совсем неухоженные трассы. Это очень мало для 15-миллионного города. Взять Рязань, Владимир, Тулу, Саратов… Да даже австрийский Рамзау – городок на 10 тысяч населения, меньше Долгопрудного. Там трасс больше, чем во всей Москве.

Это еще одна причина, почему мне хочется развивать лыжные трассы. Тем более когда в ГАБО приезжаешь на выходные, там тесно, сотни людей, а условия – туалет ЭМ/ЖО, вагончики. Хотя есть энтузиасты, которые все это поддерживают – я им благодарен, иначе и этого бы не было.

А уж футбол недостатка в стадионах не испытывает. Великолепные арены. Про лыжные можно так сказать? Биатлона в Московской области нет. Есть спуски, но сложно называть это стадионами. 19-й век, смешно. Хотя Воробьев стал заниматься развитием, но потенциал еще огромен. Мы зимняя страна, но лыжи незаслуженно забыты.

Почему не идет в СБР, был ли хорош Прохоров и может ли биатлон стать окупаемым

– Все эти годы вы не идете в СБР ни в каком качестве – неинтересно?

– Еще не лезу в их дела и никак не комментирую – это их кухня. У меня желания участвовать нет и, боюсь, не возникнет.

СБР – это организация, которая существует между общественным началом и госструктурами. По моим ощущениям, организация немножко неживая. Она в любом случае находится под очень сильным влиянием Минспорта, государственных ожиданий.

Мне нравится быть полезным для СБР – тем же строительством стадионов. Хотя я строю не потому, что СБР хочет. Я больше за взаимодействие, чем за прямое участие. Там есть подводные течения, за и против. Я не за и не против, я прозрачен для всех, не хочу участвовать в обсуждениях.

Следующий момент. СБР – это во многом про спорт высших достижений, они хотят чемпионов сегодня и завтра. А мне все равно на чемпионов, моя задача более утилитарна: быть полезным социуму, делать трассы для жителей города.

Мастера спорта – это малая часть; 70-80% людей на наших трассах – любители и дети, которые никогда не станут мастерами. У меня получается нижняя часть пирамиды, но где-то наверху мы соприкасаемся с СБР: может, кто-то с наших стадионов перескочит в высокий спорт. Может, кто-то станет Шипулиным – я буду рад, но это не цель, а второстепенный процесс.

Задача – создать платформу для детей, любителей, ветеранов, которые тоже хотят бегать. В этом деле я не заточен на результат: если не выигрываю – не парюсь.

– В биатлоне уже был миллиардер – Михаил Прохоров. Какова его роль?

– С точки зрения инвестиций – большая. Вложил много своих средств, это и мои наблюдения, и слова участников процесса того времени. Даже на ульяновском стадионе минимум 20-30 установок оплачены им. Он дарил школам инвентарь, какая-то лепта и у нас – роллеры, установки, лыжи. Деньги доходили до школ и строящихся стадионов.

Много вкладывал в спортсменов, обеспечение, проживание, докторов, тренеров. Сборная не испытывала недостатка средств. Как минимум за это ему спасибо. Он искреннее верил, что это приведет к победам – собственно, победы и были.

– Прохоров хотел сделать биатлон окупаемым – это вообще реально?

– В сегодняшних реалиях – нет. Не знаю ни одной бизнес-модели, в которой он мог бы окупаться.

Есть окупаемость не денежная, которой я касался. Это то, что позволяет людям посмотреть на меня и компанию другими глазами, а мне получить другое отношение. Ни для кого не секрет, что отношение к богатому человеку в России, условно говоря, неоднозначное, чаще негативное. Я бы хотел это хоть немного изменить.

Мы можем быть полезным социуму; мы не против этого мира, а его часть. Мы так же встроены во все проблемы и какие-то хотим решать. Денег это никогда не принесет, но я никогда и не рассчитывал.

Иногда мне дарят пироги – благодарят за трассы и стадионы. Кто-то ругается: приезжают на мерседесах и злятся, что 150 рублей за вход – дорого. Пишут письма президенту, называют меня крохобором. Иногда можно ответить: давайте мы заплатим вам 10 тысяч, но вы больше не приедете. Еще у людей есть вариант запарковаться на другом конце города, чтобы не платить за парковку на стадионе – 100 рублей.

Главное, что есть неравнодушие.

– Наш биатлон действительно потерял привлекательность для спонсоров?

– Отвечу субъективно: да. Денег стало меньше, частный бизнес, скорее всего, будет скептически относиться к предложениям СБР с точки зрения окупаемости.

Здесь большую реакцию можно ждать от госкомпаний. Не зря на рукавах биатлонистов написано «Газпром», а у лыжников «Лукойл». Я не знаю подробностей, но мне кажется, что если бы эти компании не помогали, федерациям было бы очень непросто. Частный бизнес оголодал. Не знаю, какие нужны усилия, чтобы уговорить частников вкладываться в лыжи и биатлон. Футбол – еще может быть, его чаще показывают, реклама более звонкая.

Я не маркетолог. Было бы здорово пригласить моих маркетологов, которые будут на цифрах раскладывать ситуацию в биатлоне и лыжах. Когда я это слушаю, то обычно теряю фокусировку на 10-й минуте, но понял так: лыжи и биатлон – далеко не самый любимый спорт у нашей аудитории, внимание не первостепенно. Но это только мои суждения.