• Источник: Матч ТВ

Андрей Крючков: "Если вы три месяца не выступали на топовом уровне, то за две недели не станете топ-спортсменами"

На прошедшем чемпионате мира по биатлону в словенской Поклюке сборная России завоевала одну медаль — бронзовую в мужской эстафете. 

В связи с не самым убедительным выступлением нашей команды на главном старте два вопроса вызывали больше всего споров:

Обе этих темы корреспондент сайта «Матч ТВ» обсудил с бывшим личным тренером Антона Шипулина Андреем Крючковым. Почему с ним?

Во-первых, Андрей является заместителем руководителя аналитического управления ЦСП. А значит, должен быть в курсе, какие показатели тестов были у российских биатлонистов до и во время чемпионата мира, насколько сильно могла повлиять на спортсменов высота Поклюки. Во-вторых, с Шипулиным Крючков работал как раз на самоподготовке, которая тоже тогда сильно подвергалась критике.

Также в этом интервью:

— Как происходит коммуникация СБР с аналитическим управлением ЦСП по части организации подготовительных сборов?

— После того как план утверждается старшим тренером, главным тренером и президентом СБР, он попадает к нам. Мы его анализируем и выделяем определенные риски того, к чему этот план может привести, какие подводные камни в нем могут быть спрятаны. Готовится небольшой отчет, который направляется обратно тренеру. Дальше уже тренер принимает решение: прислушиваться к этому или нет. Ему не навязывают никаких указаний, как тренировать.

— Какие рекомендации вы давали по подготовительному сбору, который был перед чемпионатом мира?

— Никаких рекомендаций не давалось. Мы сделали определенный анализ с указанием возможных рисков снижения конкурентоспособности команды, и он был озвучен. Каминский и Шашилов — самодостаточные тренеры высокой квалификации. Поверьте, им не надо ничего рекомендовать, нужно только заострить внимание на возможных рисках, которые существуют при реализации этого плана. 

Риски есть всегда. Не бывает идеальных планов. Всегда есть привходящие факторы, которые могут внести изменения в уровень подготовленности спортсмена. Поэтому мы эти риски доносим до тренера. Возможно, наше видение совпадает с видением тренера. Возможно, он вынесет для себя что-то новое. Он может принять к сведению, а может сказать: «Ребят, я больше чем уверен, что этого не случится». У нас часто думают, что аналитический центр тренирует тренера. Нет. Аналитический центр не тренирует ни тренера, ни команду.

— Не считаете ли вы ошибкой то, что две недели до чемпионата команда жила и тренировалась в горной Поклюке, а потом еще провела там две недели во время чемпионата мира?

— Нет. Объясню почему. Мы весь сезон выступали на достаточно среднем уровне. Неужели мы думаем, что, придя на этап непосредственной подготовки к главному старту, проведя две недели сборов, у нас вся команда станет как Йоханнес Бе? Я не понимаю, с чего такая уверенность. Если вы три месяца не выступали на топовом уровне, то за две недели не станете топ-спортсменами. Такого не бывает. Откуда такие чудеса?

Я бы еще понял, если бы мы стабильно занимали места с первого по шестое на этапах Кубка мира, а на чемпионате мира вдруг не было бы результата. Но мы же все время занимаем двенадцатые-пятнадцатые-двадцатые места. И потом ждем, что на главном старте будут только первые? Мы одни тренируемся, а другие просто сидят и песни поют? Поэтому я бы не стал говорить, что причина в том, что мы четыре недели просидели в горах.

«МЫ ПОЧЕМУ-ТО ДРОБИМ БИАТЛОНИСТА НА ТО, ЧТО У НЕГО ЕСТЬ ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ И ГОНОЧНАЯ»

— До сбора в горной Поклюке спортсмены еще находились в горном Антхольце.

— Я не думаю, что это сильно сказалось. Первая гонка у нас была 10 февраля — смешанная эстафета. Тогда еще не было «перебора» высотной подготовки, если рассуждать о том, что мы перебираем с горами. Почему тогда мы не выиграли смешанную эстафету? Еще же не было набрано того критического объема в горах, о котором стали сейчас говорить. Чего мы сразу-то не побежали? Я не думаю, что это проблема гор. Просто на сегодняшний день у нас такой уровень готовности команды в целом — средний. И говорить о том, что сейчас за две недели на этапе непосредственной подготовки к чемпионату мира мы сделаем из них топ-биатлонистов — это утопия. Это задача не одного года. Мы не можем совершать такие скачки, как Легрейд, который за год из участника Кубка IBU превратился в одного из лидеров общего зачета. У нас переходы более плавные. Поэтому не думаю, что мы пересиживаем в горах.

Есть интересный момент, что лыжники тоже очень много сидят в горах. Причем у них в календаре есть «Тур де Ски». Это адская многодневка, после которой люди неделю восстанавливаются и снова бегут на Кубке мира, а потом и на чемпионате мира. И никто не говорит, что у них какие-то сложности с горами. Поэтому в данный момент я не вижу особых с этим проблем, не вижу в этом причины снижения работоспособности биатлонистов. Вот по Латыпову можно сказать, что он на чемпионат мира подошел в состоянии спортивной формы. У него результат на главном старте был лучше, чем на этапах Кубка мира. Все остальные с каким были результатом, с таким примерно и остались. Что им до этого три месяца мешало показывать результат? Они что до гор не бежали, что не бегут после.

— Миронова и Казакевич в итоге спустились с гор и несколько дней пожили внизу, а после масс-старта говорили, что почувствовали легкость.

— Возможно, они говорят, что почувствовали какую-то легкость. Но где результат?

— У Мироновой была третья скорость в той гонке.

— Да, она показала неплохую для себя скорость, но не было стрельбы. Мы почему-то дробим биатлониста на то, что у него есть функциональная часть и гоночная. Но биатлонист — это единый монолит. У него основное соревновательное упражнение — бег со стрельбой. Можно сколько угодно тренировать лыжника и сколько угодно тренировать стрелка по отдельности, но биатлониста из него не получится. Если у него есть ход, но нет стрельбы, то он все равно неконкурентоспособен.

— Я бы не сказал, что у Светланы и до этого была хорошая стрельба на чемпионате мира. А тут после спуска с гор появилась скорость.

— Возможно. Но у меня есть данные биохимии, которые показывают, что никаких отклонений в показателях крови нет. А я знаю, какие показатели отклоняются от нормы, когда спортсмены пересиживают в горах. В данном случае я их не вижу. Это показатели совершенно нормальных людей, которые с точки зрения работоспособности должны показывать результат.

Поэтому мне сложно сказать, что повлияло на Свету. Наверное, она стала чувствовать себя легче, что сказалось на скорости. Возможно, причина в горах. Но еще раз говорю, что, если смотреть на весь соревновательный период, то это примерно наши места. Не нужно дуть на воду и говорить: «Блин, если бы не эти 40 дней, то мы бы Йоханнеса Бе подвинули в сторону и сами взошли бы на пьедестал». Да, мы должны были улучшить результат относительно этапов Кубка мира. И у Латыпова это получилось. Он пробежал по своим личным рекордам. Остальные были примерно на своих местах и со своей скоростью.

— До чемпионата мира казалось, что все сложится лучше, ведь был достаточно успешный для нас этап в Антхольце.

— Да, он был успешным. Мы традиционно выступаем неплохо в Антхольце. Во-первых, у нас всегда там хорошо работают лыжи. Трасса жесткая, хорошая погода с устойчивым морозцем, на которую мы достаточно эффективно подбираем смазочный материал. Во-вторых, у нас в этот период традиционно налаживается стрельба, когда у соперников идет момент небольшой раскоординации. Шипулин там выигрывал «двадцатку», которую никогда не брал, имея тяжелейшее самочувствие. Поэтому на фоне других соперников кажется, что мы находимся в состоянии спортивной формы. Но потом начинается этап непосредственной подготовки к чемпионату мира, соперники балансируют свой ход со стрельбой, а мы опять оказываемся на своих местах.

— Все же мы не должны проигрывать биатлонистам сборной Эстонии.

— Здесь согласен. Уровень подготовленности нашей команды на сегодняшний день достаточно невысокий. Но, опять же, не вижу глобальных проблем с горной подготовкой перед чемпионатом мира. Если бы мы выиграли смешанную эстафету и спринт, а потом бы ребята сказали, что скорость ушла, тогда бы я подумал. Но мы же с первой гонки не показывали скорости, когда еще никаких «переборов» с горами не было.

У нас всегда этапы непосредственной подготовки проходили в горах. После Антхольца мы переезжали в Обертиллиах, в Риднау. И удавалось завоевывать медали. Традиционно, со времен Советского Союза, мы используем среднегорье перед главными стартами сезона. И никаких проблем не возникало, никто не говорил, что мы где-то пересиживаем. А теперь мы вдруг пересидели? Что поменялось? Все то же самое.

— Конкретно на этом чемпионате мира большинство команд жило внизу. Может ли это дать какую-то прибавку к форме?

— Здесь сложно сказать. Возможно, для тех, кто мало адаптирован к высоте и не добрал высотной подготовки, будут определенные преимущества. Потому что внизу быстрее идет восстановление. Но если ты просидел в горах достаточно времени, то адаптация наступила и каких-то проблем у организма возникнуть не должно. Посмотрите на другие команды. Например, на сборную Украины, которая жила вверху. Команда выступила достаточно неплохо.

«ДЕВЯТЬЯРОВ ГОВОРИЛ, ЧТО ЗА СВОЮ ЖИЗНЬ ДВА РАЗА БЫЛ В СОСТОЯНИИ СПОРТИВНОЙ ФОРМЫ. А ОН НАШ ОЛИМПИЙСКИЙ ЧЕМПИОН»

— Мне кажется, что у них, как и у нас, кто-то выступил хорошо, кто-то средне, кто-то не очень.

— Да-да. Вы поймите, не будет такого, что вся команда взяла и улучшила свои результаты. У нас почему-то считают, что любой человек может выйти в состояние спортивной формы. Это дичь. Забудьте об этом. Для того чтобы человек вошел в это состояние, должна быть предельная мобилизация психики, умение себя не развалить психологически. Это, как и любая способность, тренируемая вещь. Нужен опыт. Обычно талантливые спортсмены обучаются приемам саморегуляции достаточно быстро. Но не может вся команда быть в этом состоянии. Я разговаривал с различными спортсменами экстра-класса. Например, Михаил Девятьяров говорил, что за свою жизнь два раза был в состоянии спортивной формы. Два раза! А он наш олимпийский чемпион. И вы думаете, что привезем молодого спортсмена, проведем с ним подготовку, и он автоматически войдет в это состояние? Зачем людей смешить? Пока он опыт не наберет, не научится это делать.

Саша Логинов умеет входить в состояние спортивной формы, знает, как себя настраивать. Не случайно у него есть определенная линия поведения: он закрывается, не общается с журналистами. Это его способ вхождения в состояние спортивной формы. Когда на чемпионат мира приезжает неопытный биатлонист, то он не понимает, как себя вести, какой ритуал проводить за день-два до гонки. Спортсмены же экстра-класса, которые знают, что такое победа, производят определенный набор действий: это просмотр фильмов одного жанра, прослушивание конкретной музыки. Я с ребятами разговаривал и спрашивал: «А почему ты эту музыку слушаешь? Нравится?», мне отвечают: «Нет. Под нее выиграл чемпионат мира». У молодых спортсменов такого нет.

— То есть в целом наша команда выступила не хорошо и не плохо, а так, как должна была?

— Есть положительные моменты. Эдуарду Латыпову удалось себя мобилизовать. Он выступил лучше, чем на Кубке мира. Скорее всего: а) ему подошла методика непосредственной подготовки; б) он умеет выстраивать правильную линию поведения. Я почувствовал, что он где-то экономит энергию, а где-то наоборот. Например, смотрю — он в первую неделю начал фотографии в инстаграме выкладывать, а потом оп — и все пропало. В первую неделю были восстановительные тренировки. Поэтому он разгрузился психологически, отсюда и фотографии в инстаграме. А после начался другой этап подготовки, из-за чего постов не стало. Для меня это знак, что он переключает свою линию поведения.

Если говорить про других ребят, то не думаю, что они показали себя слабее, чем обычно, за исключением Саши Логинова. У него большой опыт выступления на ответственных стартах и завоевания медалей высшей пробы. Этот опыт должен был сработать на него. Но не получилось. Вот за него по-настоящему обидно.

Важный положительный момент, что молодые спортсмены побывали на чемпионате мира. Они попали под мощнейший прессинг общественности. Это нормально. Здесь все хотят медали и будут на тебя давить. Никто не делает скидку на возраст. После такого прессинга Кубки России для них станут детской песочницей. Это ценнейший опыт, который по-другому не приобрести.

Вижу положительную динамику у Карима Халили. Он смог мобилизовать себя, хоть только и на одну индивидуальную гонку. В эстафете он тоже практически справился со своим этапом. Смог настроиться, отстраниться от привходящих сбивающих факторов. Этот опыт в будущем должен позволить ему более успешно выступать на самых ответственных стартах.

— Во время чемпионата мира был еще один вопрос, который широко обсуждался: самоподготовка Логинова и Елисеева. Как вы — человек, который в свое время забирал лидера сборной на самоподготовку, — относитесь к нынешней ситуации?

— Сейчас многие критикуют самоподготовку, говоря, что она не нужна. Но здесь я бы не стал рубить с плеча и подумал бы очень аккуратно. Какая нам разница, каким образом спортсмен приносит медали: тренируясь со своим тренером или в составе команды. Если есть результат, то это оправдано. Если его нет, то надо думать почему. Видимо, существуют просчеты методического характера, какое-то стечение обстоятельств, не позволившие реализоваться задуманной методике.

У нас есть классные примеры самоподготовки. Посмотрите на Юлию Ефимову, которая тренируется отдельно в Америке. Разве у нее плохой результат? Она лидер. Вспомните другого пловца — Сальникова, он тренировался сам по себе перед последней Олимпиадой. Таких примеров много. Поэтому нельзя говорить, что это плохо. В прошлом году же Логинов работал по своему индивидуальному плану, и это дало определенный результат — медали на чемпионате мира.

Саша — опытный спортсмен. У него тайминг в голове по скорости уже стоит. Его уже не выбить. Не важно, будет он тренироваться с командой или отдельно. Он не опустится ниже своего уровня, если будет все нормально в плане методики подготовки. Но если ошибка методического плана, то вас никакая база не спасет. Меня все время критиковали, что Шипулин бегает на базе. У Логинова что — хуже база, чем у Шипулина? Один сезон — и он 19-й в тотале. Где база? Нет ее. Если есть ошибка в методике, то на уровне спорта высших достижений она обязательно проявится. Допустим, Фуркад имел огромную функциональную базу, просто монстр. Он сам в своем предпоследнем сезоне говорил, что мы что-то сделали не так во время летней подготовки. Летняя подготовка — это всего четыре месяца. Мы Фуркада зимой не узнали. Куда база делась?

Поэтому, скорее всего, у ребят, которые были на самоподготовке, возникли какие-то методические просчеты, а может, и организационные. Нужно садиться и разбираться. Надо понимать слабые стороны спортсмена и определить, как их лучше решить: отдельно или в команде. Когда я забирал Антона, у него были проблемы технического характера. И невозможно много работать со спортсменом технически в рамках большой команды.

— Все-таки в вашем случае у Шипулина был спарринг-партнер. Думаю, что у Юлии Ефимовой, которую вы приводили в пример, наверняка тоже он есть.

— Сто процентов. С точки зрения стрелкового компонента Алексей Волков был именно тем раздражителем, который задавал темп в стрельбе. К нему надо было тянуться. Особенно в летний период, когда Антон не так сильно бегал. Шипулину приходилось достаточно серьезно напрягаться на контрольных тренировках, чтобы обыграть Лешу. Цена промаха становилась достаточно высокой, догонять Волкова было тяжело.

ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ