Юрий Каминский: "Создание команды специалистов – процесс очень трудный и долгий"

В спорте – не только детском, но и взрослом – движущей силой остаются тренеры, одержимые работой.

Юрий Михайлович Каминский родился 6 августа 1961 года в Тульской области. Карьеру он начал тренером обычной московской ДСШ, откуда был приглашен на должность главного тренера сборной России по лыжным гонкам. На этом посту он пробыл до 2018 года, а затем перешел в лыжную сборную Казахстана.

С мая 2020 Каминский – тренер мужской сборной России по биатлону. Стоит отдельно отметить его отношения с Никитой Крюковым, которого он увидел семилетним мальчиком и воспитал до олимпийского чемпиона. Также среди его учеников – серебряный призер Олимпиады Александр Панжинский и чемпион мира Алексей Петухов.

В интервью Eurosport.ru Юрий Михайлович рассказал о подготовке биатлонистов к олимпийскому сезону и впервые выразил честное мнение об итогах неоднозначного чемпионата мира-2021.

А еще мы обсудили тредбан, штайншлифт и финансирование.

– Как проходит подготовка по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, когда был локдаун?

– По-другому, однозначно. В прошлом году мы в этот момент еще находились дома, у нас первый сбор начался 2 июля. И начал я работать фактически с конца мая – получается, что подготовка была немного скомканная в начале. Понятно, что со стрельбой были проблемы, некоторые спортсмены начали стрелять только где-то в августе.

– Все ли спортсмены группы уже влились в рабочий процесс или еще идет какая-то притирка, учитывая, что в составе произошли изменения?

– Привыкание не может произойти мгновенно. Конечно же, идет привыкание, и не только спортсменов, но и специалисты привыкают к спортсменам и друг к другу. Чтобы была нормальной команда, наверное, нужны годы.

– Эксперты оценивали прошедший чемпионат мира с разных позиций, но вашей оценки нигде не было. Можно ее услышать?

– Действительно, многие специалисты оценивали нашу работу – насколько правильно методически мы действовали, насколько хорошо или плохо выступили спортсмены. В этих комментариях какое-то здравое зерно, несомненно, было. Но, как правило, мало кто знает внутреннюю кухню. Почти все, кто комментировал результат, мало обращался к цифрам.

Меня, например, очень сильно удивляет, что была оценка такая – команда вышла на пик в Оберхофе или Антхольце. Просто посмотреть цифры – они есть в справочных данных, и я могу их огласить. Берем Логинова: до чемпионата мира лучший старт был в Антхольце, где он выиграл этап Кубка мира в индивидуальной гонке, но там очень неудачно стреляли соперники. Можно сказать, соперники позволили Саше выиграть. При этом ходом, если мы говорим о функциональной составляющей, он проиграл 2,09 минуты. В Поклюке в масс-старте, где дистанция немножко меньше, Саша проиграл 1,05 минуты. Получается, что в Поклюке результат с точки зрения функционала был лучше. Да, была неудачная стрельба: два промаха. Наверно, если эти промахи убрать, была бы медаль.

Елисеев действительно в начале не вышел на свой уровень, но в последних стартах чемпионата мира выглядел неплохо. В масс-старте у него был 18 результат лыжным ходом, а самый лучший в Кубке мира – 13. Это довольно близко. Мы считаем однозначно, что Елисеев скорее неудачно выступил, чем хорошо, но в эстафете в Хохфильцене он показал хорошую стрельбу и хороший ход.

У Латыпова лучший результат на этапах Кубка мира был в Оберхофе – девятый ходом, с проигрышем 54 секунды. В Поклюке на той же спринтерской дистанции – тоже девятый результат, но с проигрышем в 37 секунд. Говорит о том, что именно в этот момент он прибавил. Если рассуждать о стрельбе, то он также на своих лучших результатах находился. Стрельба стала быстрее. Благодаря уверенности, которая пришла на чемпионате мира, на последнем этапе в Эстерсунде Эдуард в плане стрельбы показал один из лучших результатов как по точности, так и по скорости. У него второе место по стрельбе, и по точности он был одним из лучших благодаря той уверенности, которую получил на чемпионате мира.

Гараничев остался на своих местах, на которых примерно и находился. Халили явно прибавил. К сожалению, не показал лучших качеств Антон Бабиков, но ему явно помешал ковид. Если говорить о всей команде, то большинство спортсменов выступили или на уровне своих лучших результатов на этапах Кубка мира, или даже чуть лучше. И если говорить о методике, то вопрос где было лучше находиться – в Поклюке (находится в горах – Eurosport) или внизу – тоже спорный. На обоих этапах были хорошие результаты спортсменов из разных команд. Думаю, это примерно равноценные варианты, просто многие исходили из тех условий, в которых находились перед чемпионатом мира. Непосредственно к ЧМ мы готовились в Поклюке две недели. Этого не так мало, чтобы акклиматизироваться, но и не так много, чтобы потерять силовые качества перед чемпионатом. Другое дело, можно было попробовать спуститься в Блед примерно через неделю после начала ЧМ, что сделала Миронова. Она показала действительно хороший результат. Но это риск был, и мы не знали реакцию конкретных спортсменов, к сожалению.

– Хочется отдельно уточнить про Матвея Елисеева, который перешел в вашу группу. Налажен ли контакт? Ранее в интервью Матвей говорил, что «все внимание одному ребенку».

– С Матвеем Елисеевым по-разному. Очень непростой спортсмен, это все знают, в плане индивидуальных особенностей: как физических, так и психологических. Пытаемся найти контакт, взаимосвязь. Как раз притираемся.

– В предыдущих интервью вы сетовали на отсутствие достаточного медицинского обслуживания, недостаточно сильного сервиса в подготовке лыж, возможно, даже недостаточного финансирования. Скажите, что-то изменилось в этом плане, учитывая, что сейчас идет предолимпийская подготовка? Почему, например, нельзя привлечь Сергея Чечиля, с которым вы давно знакомы?

– Я уже говорил, что создание команды специалистов, которые окружают лыжников или биатлонистов – процесс очень трудный и долгий. У меня на это в лыжных гонках ушло, наверное, где-то три-четыре года. И то потом какие-то специалисты прибавлялись, но они использовались не постоянно, а эпизодически. Здесь, думаю, то же самое: процесс очень непростой и долговременный. И сегодня те специалисты, которые окружают нас, набираются опыта. Например, массажист Роман Никитин стажировался у Чечиля, но маловато, конечно, времени было. Что касается Чечиля, то он ангажирован лыжной федерацией и на два фронта работать, к сожалению, не может.

– А что с материальной составляющей? Например, футбольные тренеры получают большие зарплаты, да и финансирование биатлона времен Прохорова тоже было сверхдостаточным. В связи с этим у вас нет ощущения, что чем выше зарплаты, тем хуже результат?

– Однозначной зависимости, конечно, нет, но в какой-то степени, если финансирование ниже какого-то уровня, это влияет. Если финансирование выше – не знаю, не пробовал.

– Раз заговорили про финансирование, хотелось бы от вас услышать мнение о штайншлифте и тредбане. Насколько они необходимы для вас и есть ли они у вас в использовании?

– Штайншлифт – неотъемлемая часть в подготовке лыж, и правильно подобранный штайншлифт – необходимое условие хорошего результата. Без хорошей структуры, тяжело побеждать. Проигрыш в лыжах трудно компенсировать, как мы говорим, ногами.

Тредбан – штука хорошая для совершенствования техники, но тредбан все-таки не лыжи. Я бы предпочел иметь трубу рядом (лыжный тоннель – Eurosport), чем тредбан, потому что специалисты насчитали, по-моему, 16 различий в технике передвижения на лыжероллерах и на лыжах. И поэтому лучше на снегу постоять подольше и сформировать именно зимнюю технику, а не роллерную.

– Насколько питание, массаж и подготовка лыж влияют на конечный результат спортсмена?

– Тут в зависимости от ситуации: иногда радикально. Понятно, если лыжи подготовлены плохо, хорошо пробежать практически невозможно. Если лыжи подготовлены средне – шансы есть, но мало. И по нашим спортсменам можно судить результат как правило тогда, когда хорошо подготовлены лыжи.
Массаж – неотъемлемая часть восстановления спортсменов. Когда есть время, спортсмен восстанавливается сам собой. Когда нагрузки перед соревнованиями снижаются, массаж не такую роль играет, а если соревнования идут чередой, в четыре дня три гонки или три дня подряд, тогда массаж для восстановления очень важен.

– Какие средства восстановления вы еще используете?

– У нас есть набор физиотерапии: электростимуляция, миостимуляция, лазерные аппараты есть. Все аппараты используются по показаниям: лазерный аппарат, допустим, очень хорошо влияет на лечения срочных проблем, возникающих в суставах. Доктор решает, кому конкретно какой метод.

– Чью критику вы воспринимаете и готовы ее анализировать? В предыдущих интервью вы говорили, что такие люди есть.

– Есть критика, а есть критиканство. Когда, допустим, уважаемый человек выступает, что неправильно вы тренируете, или слабая методика, то есть сразу дает определение – это называется критиканство. А когда не просто уважаемый, а великий Александр Васильевич Привалов, ныне покойный, дает свое видение, как работать на рубеже, как производить выстрел – к этому мы, конечно же, прислушиваемся. А вообще мы готовы прислушиваться – и мои помощники тоже – к любой нормальной критике, которая дает конструктивный выход. А критика, когда тебя, можно сказать, просто ругают – стараюсь не обращать на это внимания.

– По вашему мнению, для достижения наилучшего результата что можно поставить выше – личную мотивацию спортсмена или какие-то природные таланты?

– В идеале и то, и другое. Но если стоит выбор, то мотивация все-таки важнее суперталанта. И часто были примеры суперталантов, которые не смогли себя реализовать, так как не обладали достаточной мотивацией.

– Имеет ли смысл в биатлоне создавать отдельные спринтерские мини-группы, если суперспринт или суперпреследование станут олимпийскими дисциплинами?

– Сейчас трудно говорить, в каком формате все это будет. Когда сформируется устоявшийся формат проведения спринтерских гонок в биатлоне, тогда можно будет говорить о том, что этот спортсмен лучше в спринтерском виде, а тот в индивидуальном. Хотя у нас есть определенные различия: одни лучше бегают индивидуальную гонку, а другие масс-старт или преследование.

– Вы уже начали подключаться к стрелковой подготовке?
(Улыбается и указывает на стол, на котором лежит книга о стрельбе)

– Отличается ли биатлонная подготовка в горах от лыжной?

– Разницы между биатлонистом и лыжником в плане функциональной подготовки почти никакой, методические принципы и физиология человека одинаковые. Поэтому принципиальной разницы для себя не вижу.

– В следующем году Олимпийские игры. Будете ли вы как-то ограничивать спортсменам доступ к интернету и социальным сетям во время турнира?

– Им надо не во время Олимпийских игр ограничивать, а чем быстрее, тем лучше. Мы пытаемся ограничивать, но я сторонник не жесткой дисциплины, а внутренней самодисциплины спортсменов. Мы вот, например, ограничиваем их, а во время самоподготовки они пренебрегают этим. Сам спортсмен должен понимать, как это вредит, и к этому относиться как положено.

– Какие особенности Олимпиады в Пекине вы видите в плане подготовки?

– Олимпиада в Пекине будет проводиться в среднегорье. Там сложная ветровая обстановка, и исходя из этого нужно внести коррективы в плане подготовки в горах: то есть планировать необходимое количество горных сборов. Плюс временное различие будет очень большое – здесь тоже нужно определенное время на акклиматизацию. С точки зрения стрельбы сложная ветровая обстановка подразумевает, естественно, определенный навык работы с выносом. Также нужна быстрая стрельба.

– У вас есть какой-то медальный прогноз на Олимпиаду?

– Нет – по крайней мере, пока.

– От каких медалей, завоеванных вашими спортсменами, вы испытывали самые сильные эмоции?

– В лыжах самое сильное, наверное, в 2016 году, когда Крюков выиграл королевский спринт в Стокгольме. Это была инфарктная гонка. В середине дистанции занимал еще пятое-шестое место и в итоге на финише был с приличным отрывом первым. Как говорится, без фотофиниша обошлось. С точки зрения тактики, распределения сил и эмоционального финиша, эта гонка была показательной. Ну а так, конечно, победы на чемпионатах мира, на Олимпийских играх тоже эмоциональные.

– Нынешние спортсмены смогут подарить похожие эмоции?

– Это от нас всех зависит. Хороший финиш был в Оберхофе на Кубке мира у Латыпова. Опять же, может, в плане больше негатива – последний старт того же Латыпова на Кубке мира в Эстерсунде прошлого года. Там он не выдержал темпа, который предложил француз.

– Знаю, что вы много критикуете подготовку в детском возрасте и отсутствие преемственности методик, или необходимость детским и юниорским тренерам форсировать подготовку, чтобы показать результат и получить средства на проведение сборов и инвентарь. Есть ли у вас рецепт, как в России это можно изменить?

– Я уже изучил норвежскую книгу «Лестница развития биатлона» – настольную для детских тренеров и инструкторов – и также знаком с методиками детского спорта в европейских странах. В биатлоне и в лыжах проблемы примерно одни и те же. Я бы даже сказал, что в биатлоне еще более усугублены. Присутствует очень ранняя специализация, в том числе из-за того, что проводится первенство мира среди юношей.

Здесь в Питере (интервью состоялась на сборе в Токсово – Eurosport.ru) меня начинает тоже бесить, когда я вижу детей 12-13 лет, которым цепляют покрышку. Ребенок еще не сформировал правильно движения на роллерах и начинает тренировать непонятно что, причем с покрышкой. Это приводит к тому, что появляются ошибки в технике, которые потом мы исправляем на уровне юниорской сборной и дальше. А в целом проблемы одни и те же: зарплата тренеров, нехватка инвентаря, недостаток трассы – все это есть. Поскольку виды спорта родственные, результат что в биатлоне, что в лыжных гонках получается из энтузиазма и самоотверженной работы детских тренеров. Может, в каких-то регионах это меняется в лучшую сторону.

– Что бы вы пожелали себе на предстоящий юбилей?

– Беспокойства. Находиться в рабочем состоянии.