• 
  Дмитрий Егоров

  Чемпионат

«В Канаде зарплата учителя — $ 10 000, биатлониста – $ 3000. А у вас»?

«Вопрос принципа, а не антирусского национализма»

— Всё, что написали норвежцы – правда, — сказала Розанна. – Мы действительно бойкотируем этап в Тюмени. Но делаем это не из-за национализма, политики или нелюбви к России. Мы поступили бы так в ситуации с любой другой страной. Понимаю, что вы думаете: «Кто такие канадцы, чтобы делать такие заявления? Что они вообще собой представляют»?! У нас совсем маленькая, но гордая биатлонная страна, ни один спортсмен из которой ни разу не был дисквалифицирован за допинг. Пропуск этапа — это дело принципа, суть нашего спорта.

— Мы в России понятия не имеем, говорит ли правду Родченков. Вам из Северной Америки лучше видно? 
— Но антидопинговая лаборатория закрыта, её директор делает признания и приводит массу доказательств, чиновники начинают приносить извинения. Разве нужно что-то ещё, чтобы понять, что в России творилось что-то незаконное?! Никто не выступает против ваших атлетов, мне жаль, что им приходится страдать из-за ошибок других людей. Надеюсь, они поймут, что мы протестуем не против них, а против системы, где был допинг, поэтому отказываем себе в поездке в Тюмень. 

— Федерация биатлона Канады предлагала компенсацию за отказ от поездки в Тюмень? 
— Нет. Получается, что скорее делаем хуже себе, а не России за её нарушения. Мы отказываемся от весёлого, заключительного этапа, возможных призовых и дополнительного финансирования, которое можем получить в случае хорошего выступления. Но принцип чистого спорта важнее всего. Мы потеряем уважение к себе, если предадим идеалы.

«Биатлон – маленький спорт в Канаде. Мы выживаем как можем»

Логику канадцев не так сложно понять. Нужно просто представить себя на их месте. Вот целыми днями по главным каналам страны крутят сюжеты о том, как руководитель американской лаборатории иммигрировал в Россию и предоставил нам бумаги с различными доказательствами допинг-системы в США – от официальных писем, дневников и трещинок, которые действительно нашлись на банках. Разве мы критически отнеслись бы к этой информации? Разве кто-то сомневался в показаниях Эдварда Сноудена? 

Сложно представить, что канадские биатлонисты выполняют государственный заказ. Об их выступлениях мало кто знает: гонки в стране вообще не транслируются. Биатлонисты совершенно не подходят под роль героев нации, а скорее считаются странными парнями и девушками, которые куда-то едут и непонятно во что стреляют. 

В «инстаграме» у лучшего атлета Канады чуть больше двух тысяч подписчиков – в три раза меньше, чем у меня. На последней фотографии Натан Смит просит людей проходить по ссылке на спонсора Олимпийского комитета, чтобы федерации перепадали хоть какие-то центы. 

— Ты, кстати, можешь поставить это фото в свою статью? — просит Натан, бледный, невысокий и очень скромный парень, кстати, выигрывавший медали чемпионатов мира. – Для нас важны любые деньги, которые помогут тренироваться, ездить на этапы, развивать молодёжь. Можем, конечно. И ставим.

— Сколько денег вам выделяют в год? 
— 1 млн долларов – это в лучший сезон, когда были медали, успехи. Эта сумма включает в себя организацию тренировочных лагерей, зарплаты, перелёты, питание, развитие детского спорта. Конечно, даже тогда денег не хватало, а после прошлого неудачного сезона бюджет срезали на 40 процентов. Очень-очень грустно, но мы сами виноваты — не смогли подтвердить, что финансирование пошло на пользу. 

— Сколько из этих нынешних 600 000 идёт лично вам на зарплату? 
— Примерно 2500-3000 долларов в месяц. Жить можно, но для базирования в Кэнморе это очень небольшие деньги. Это туристическое место, приходится много тратить на еду, на проживание. Это с миллионным бюджетом нам арендовали квартиры на сборах, а сейчас приходится экономить, чтобы перенаправить какие-то деньги в том числе на детский биатлон. Получается, что 1000 долларов из кармана идёт на аренду жилья, поэтому приходится в чём-то себя ограничивать. Но ладно, сам биатлон – это плата за удовольствие, но если вы хотите нормально зарабатывать, то не думайте им заниматься. 

— Сколько, кстати, в Канаде зарабатывает учитель? 
— Смотря какой у него стаж. Если от 15 лет, то $ 10 000 в месяц и выше. Преподаватель университета – в полтора раза больше. В России вроде всё наоборот. Сколько у вас зарабатывает учитель? 

— В среднем 500 долларов в месяц. 
— Да. Вам лучше становиться спортсменом.

«В Канаде уверены: русские выиграют хоккейную Олимпиаду»

— Признайтесь, вы завидуете российским атлетам, когда смотрите их «инстаграм»? Там перламутровые «Бентли», премиум-внедорожники.
— Да я только рад за них. Ну кто виноват, что биатлон в Канаде не так популярен?! Что мы и в десятку не входим по интересу, что нет трансляций по ТВ, даже несмотря на наличие медалей?! При этом ведь звёзды НХЛ могут позволить себе не только «Бентли», но и самолёты. Правда, и получают они деньги не от государства. Но меня бесит другое: ты можешь взять медаль чемпионата мира, но о тебе не скажут даже в новостях, зато по канадскому ТВ весь день будут обсуждать какую-то чепуху про хоккей.

— Что сейчас там обсуждают? 
— Да всё никак не могут успокоиться из-за запрета лиги на участие в Олимпиаде. Вся Канада думает, что это отвратительное решение. Боссов критикуют эксперты, комментаторы, даже политики, но деньги в частной лиге превыше всего. Ещё все уверены, что русские теперь точно возьмут золото, ведь КХЛ точно не пойдёт по нашему пути.

— Вы лично будете страдать из-за отсутствия олимпийского противостояния Овечкина и Кросби? 
— Я – нет, потому что никогда не смотрел хоккей. Но в Канаде ты от него не скроешься, даже домохозяйка является экспертом. 

— Как вообще канадский мальчик может выбрать биатлон, а не хоккей с шорт-треком? 
— Я всё-таки родился рядом с Калгари, здесь были лыжные трассы, родители отдали меня для общего развития. Сначала мы просто катались с братом, потом напоролись на секцию, где ещё и разрешали стрелять. Это был восторг: в 12 ты уже обладатель ружья и можешь палить из него. Потом начались на соревнования, прогресс, внезапное попадание на юношеский чемпионат мира. Никогда не думал, что хобби станет профессией. 

— Родители не говорили: «Натан, одумайся, займись нормальным делом, хватит этих игрушек?» 
— Нет, они меня поддерживали. Это большая радость – видеть, что твой ребёнок доволен. Но я сам понимаю, что нужно будет получить нормальную работу. Сейчас учусь в университете, изучаю проблемы окружающей среды. Хочу помогать людям в поиске правильного баланса. Вот смотри, например, в США или России открываются новые нефтяные месторождения. С одной стороны, это даёт рабочие места, люди получают деньги, страна — налоги. С другой – загрязняется окружается среда, природа истощается. И ужасный вопрос: как подгадать, чтобы людям было хорошо не только сейчас, но и в будущем? Моя девушка занимается этой профессией. Я же пока готовлюсь.

— Готов закончить с биатлоном ради офисной работы? 
— Нет-нет. Пока я молод и получаю хоть какие-то деньги, буду кататься. Бьорндаленом мне не стать, понимаю, но есть надежда, что биатлон в Канаде будет прогрессировать. Хорошо ещё, что девушка поддерживает. Меня ведь полгода нет в стране, я не так много зарабатываю. Но вот сейчас она приедет ко мне во Францию, мы оправимся путешествовать, отлично встретим Новый год.

«Россию, к сожалению, нужно наказать»

— Вы много где были. Можете назвать самое странное место? 
— Сан-Франциско. Погнали туда с другом, думали, что увидим богатый регион США, но ужасались чуть ли не каждый вечер. На улицах очень много бедных: и бомжей, и тех, кто просто ошивается, надеясь что-то у тебя утащить. Например, перед нашими глазами в обычном автобусе один мужик напал на другого с ножом, и никто особо не удивился. Я чувствовал себя неуютно, будто в опасности. В Канаде тоже есть бедные, но такие вещи представить невозможно. 

— Что можете сказать о России? 
— Я мало где был. Но там всегда дружелюбно, чисто, спокойно. Люди, наверное, живут небогато, но вокруг много дорогих машин. Вообще, в Хантах самые весёлые этапы были. После тяжёлого сезона ты мог расслабиться, сходить на вечернику, потанцевать, выпить водки.

— Перебирал? 
— Конечно, мы ведь не знаем правильной дозы. Я пил-пил-пил, а потом раз – и очнулся в туалете. Было очень плохо, ужасно. Потом два дня летел в Канаду, трясся и обещал, что с водкой покончено навсегда. Сейчас это весело вспоминать, но тогда было не до смеха. 

— Если вам было так хорошо и весело в России, почему отказываетесь ехать туда сейчас? 
— Я не отказываюсь. Честно: мы сами обо всём узнали только два часа назад. С нами никто не советовался, просто поставили перед фактом, что не может нравиться. Но если бы сейчас сказали: «Натан, ок, поезжай, если хочешь», — то я бы всё равно задумался. Ну неправильно ехать туда, где ещё недавно происходили такие страшные, допинговые события, где антидопинговая лаборатория до сих пор не восстановлена. Нельзя оставлять такие случаи без ответной реакции, ведь иначе ничего не изменится. У нас недавно был митинг, куда приходили российские спортсмены. Кажется, мы уже лучше понимаем друг друга. Хочется их поддержать, потому что атлетам приходится страдать из-за других людей. Я не знаю, как ещё всё это объяснить. Ситуация правда дерьмовая – и для биатлона, и для спорта. Мы все её заложники. Хочется говорить о другом: о празднике, об Олимпиаде, но приходится об этом.

— Ладно, давайте об Олимпиаде. Что вы хотите получить в Корее?
— Мечтаю о медали. Это шанс войти в историю. Ну и деньги – около 20 000 долларов. Хотя куда важнее, если бюджет биатлона после нашего выступления вновь доведут хотя бы до миллиона. Тогда ещё больше финансов пойдёт в школы, а я хотя бы смогу не платить за жильё во время сборов.