• 
  Сергей Лисин

  Матч ТВ

Александр Большунов: «Не обращаю внимания на деньги»

— Разделка на ЧМ действительно не задалась, потому что с темпом на первой половине дистанции я там перебрал.

— Ее можно сравнить по тяжести с пасьютом в Тронхейме, когда из-за залета по лыжам вы проиграли «Ски Тур», а по ходу гонки высказывали сервису все, что думали по этому поводу?

— Да я не то что высказывал… когда бежал, говорил всем: «Спасибо, спасибо». Они протягивали напитки, а я отвечал: «Спасибо, я не буду пить сегодня». Но обе гонки — и разделка в этом сезоне, и тот прошлогодний пасьют — были тяжелыми.

— Когда гонка не складывается — неважно из-за чего, лыжи или функциональное состояние, — что движет вас вперед по дистанции, заставляет работать?

— В каждой гонке хочется показать максимальный результат. Но это не всегда получается, иногда это самочувствие, иногда (редко) лыжи, но не в этом сезоне — тут с сервисом все было отлично, ребята отработали хорошо, за исключением пары гонок.

— Победа на ЧМ в скиатлоне имеет историческую параллель — ваша первая победа на чемпионате России, тогда еще юниорском, в 2014 году была тоже в скиатлоне.

— Да, тогда у меня еще даже не было ботинок под скиатлон. И лыж классических не было, а там нужно было стартовать на «зеро». Ботинки мне дал тренер Андрея Мельниченко из Красноярска, а лыжи брали у команды Смоленской области.

— Первая победа на Кубке мира теперь у вас не в Фалуне, а в Лахти на «пятнашке» классикой в 2018 году.

— Какое Лахти? Я там второй был. А, может быть, потому что затем дисквалифицировали Полторанина, который тогда выиграл? Но это уже не считается. Это было давно. А первая была в Фалуне, и, между прочим, моя собака родилась именно в тот день, 18 марта 2018 года, поэтому мы ее так и назвали. Когда покупали щенка в Брянской области, приехали домой, думали, как назвать, и отец говорит: «18 марта, ты выиграл в Фалуне, все сходится». Вот и все, назвали Фалуном.

— После сегодняшнего марафона вы, финишировав шестым, пожалуй, мягче всего за весь сезон отреагировали на непризовое место — улыбались, шутили.

— Я понимал, что не сработали лыжи и это было не мое поражение. Ситуацию, конечно, разрядило и то, что я получил Кубок мира. Я даже рад, что не попал в тройку призеров, потому что это будет хорошей мотивацией для того, чтобы хорошо и правильно тренироваться дальше.

— Вы много и часто говорите о планировании тренировочного процесса, выстраивании тактики на гонки, например, что как бежать скиатлон на ЧМ, просчитали в голове еще за месяц до старта. Как выстраивается диалог с Бородавко в этом плане?

— Он тренер и советует, а я уже фильтрую информацию и выбираю, как сделать правильнее.

— У спортсменов есть поговорка «Не посачкуешь — не побежишь». Иногда нужно вовремя остановиться, может быть, даже пропустить тренировку или день. У вас такое бывает?

— Бывает иногда. Но пока меня не вырубит, я стараюсь-стараюсь, дохожу до крайнего состояния, когда уже понимаю, что нужно остановиться.

— Сами понимаете или кто-то подсказывает?

— Понимаю сам, но порой возникает ощущение, что я стал лениться. Бывает так, что самочувствие плохое, на тренировке что-то не получается, а кажется, что я просто ленюсь. И я не понимаю, почему это происходит, но затем, когда проходит время, то приходит осознание, что это была не лень, а усталость, организм не давал, а я все равно пытался. Причем я это понимаю, но мысли все равно о том, что что-то не так, что я жалею себя.

— Анна Жеребятьева сказала, что вы тренируетесь один, а когда кто-то хочет сесть сзади, то или увеличиваете темп, или уходите на другие круги. Настолько некомфортно?

— Я постоянно это делаю, когда кто-то пытается сесть за мной. Меня это бесит, раздражает почему-то. Когда я один, то мысли все о тренировке, поэтому мне комфортнее так. Но я понимаю, что какие-то тренировки нужно проводить вместе, и к этому нужно стремиться, чтобы развиваться дальше.

— Одному очень легко уйти в перетренированность, это физически сложнее.

— Сложнее, конечно, а летом особенно. Этим летом я вообще не понимал, что происходит и как я смогу бежать на этапах Кубка мира зимой, — не получалось практически все. Чувствовал себя не очень хорошо, проигрывал ребятам на контрольных. Спицову проиграл темповый бег, была еще контрольная на роллерах, которую я всегда выигрывал, а тут было сложно.

— Это был удар по самолюбию, проиграть ребятам из группы?

— Не то чтобы удар. Просто мне было сложно, многие тренировки не получались, я копался в себе, пытался понять, почему так происходит.

— Вы вообще склонны к тому, чтобы слишком сильно закапываться в такие моменты?

— Нет, сильно я не закапываюсь. Бывает, но быстро уходит, и я начинаю думать о другом.

— Насколько вы в тренировочном процессе доверяете пульсометру, биохимии, цифрам, которые обычно сообщают специалисты КНГ при сборной?

— Больше доверяю внутренним ощущениям, но, конечно, и биохимия, и пульс отслеживаются и анализируются. Биохимию мы делаем, но больших корректировок не вносим, меняем что-то, только когда уже совсем все плохо.

— Ну вот, к вам придут и скажут: «Саша, у тебя плохие показатели, нужно два дня отдохнуть».

— Такого не бывает (смеется). Тренер скажет, что все нормально и биохимию просто мне не покажет.

— Про Юрия Бородавко ходят разные мнения, одно из них, что он очень жесткий с точки зрения нагрузок тренер, у которого кто выжил — тот выжил.

— Он жесткий тренер. Бывает, что загорается, хочет все успеть сделать, такое было перед Оберстдорфом. Его иногда нужно останавливать, как и меня, вовремя.

— У него получается вас останавливать?

— Бывает по-разному, иногда получается.

— А у вас его?

— Ну вот, пока он уже сам не увидит, что все так, как я говорю, что я не просто на что-то указывал, то не понимает.

— Два Кубка мира подряд, но в прошлом году норвежцы не добежали сезон, в этом — пропускали его часть. Это беспокоит, хочется выиграть при полном кворуме, чтобы никто ничего не смог уже сказать?

— Посмотрим, что будет в следующем сезоне.

— Следующий сезон олимпийский, неужели Кубок мира доминирует?

— Олимпиада, конечно, в приоритете. Понятно, что хочется выиграть все, но нужно будет делать акцент на Олимпиаду.

— Сравнивая вас образца ОИ-2018 и тогда, в Зеефельде, возникало чувство, что вы закрылись от прессы специально. Что все-таки произошло? Вы начинали шутить, только когда выключались диктофоны. Журналисты переврали прямую речь?

— Как раз да. Говорил одно, писали другое, и меня это очень сильно напрягало. Решил, что с прессой нужно быть покороче, потому что реально такое было.

Но сейчас, между прочим, точно пишут, без искажений, я даже удивляюсь.

— В ноябре в Руке вы тоже были сухи и немногословны, было чувство, что выступлением недовольны, несмотря на два призовых места.

— В Руке получилось неплохо, но, конечно, хотелось выступить лучше, в том же спринте попасть в число призеров.

— Это желание всегда выигрывать, когда гонка не получается, выжигает изнутри?

— Какое-то время нет охоты общаться, но это нужно сделать, потому что дальше с этим чувством лучше не идти, так что я его оставляю и двигаюсь вперед.

— 37 гонок за сезон, если считать квалы спринтов, девять побед.

— Маловато, недоработал (смеется). А если серьезно, то сезон прошел на высоком уровне, это неплохо.

— Но это много, а вы в Оберстдорфе даже говорили, что была некая обида, так как вас не планировали на все гонки ЧМ.

— Такое было, но Бородавко затем убедил всех, что это бесполезно — не ставить меня на все гонки.

— Бывает мысль, что нужно что-то пропустить, где-то отдохнуть?

— Для меня это сложно. Я всегда пытаюсь показывать результат везде — в коньке, в классике, в спринте, обоими стилями, и тренируюсь, чтобы развиваться во всех направлениях.

— Но такая широкая специализация, возможно, сокращает количество больших побед на дистанциях, вы тратите время, к примеру, на подготовку спринта, хотя могли сфокусироваться именно на коронных дисциплинах, нет?

— А мы, между прочим, в межсезонье готовим практически только дистанции, над спринтом почти не работаем. У нас нет специальных спринтерских тренировок. В начале сезона с Юрием Викторовичем обсуждаем: «Да, нужно уделить внимание спринту!», а когда начинается зима: «Так мы всего две-три спринтерские тренировки сделали!» Мы не готовимся отдельно к спринту, а короткие ускорения обычно совершаем после часа чистой интервальной работы, на усталости, а там спринт уже такой…

— Выходит, все ваши спринтерские успехи — это чистый талант, природные данные?

— Да какие там спринтерские успехи, побед-то нет. Одна только была, в Руке в 2018-м, и то такая…

Но сейчас, перед Оберстдорфом, я много смотрел и искал, что нужно сделать, чтобы добавить на финише, и на ЧМ это стало получаться, и дальше я продолжу это делать, и, надеюсь, это принесет результат.

— Речь о технике лыжного хода?

— Ну да, о технике. Вот еще бы мне тредбан приобрести для отработки этой техники. Норвежцы раз в неделю на нем тренируются, потому что для постановки идеальной техники надо видеть себя постоянно. Когда мне тренер кричит, что нужно сделать какое-то движение, то я, конечно, пытаюсь его сделать, но не всегда понимаю, что он от меня хочет. Бородавко говорит одно, я тоже понимаю, какое должно быть движение, но когда ты себя постоянно не видишь, то это очень сложно выполнить правильно. Тебе кажется, что делаешь правильно, но на самом деле этого недостаточно, чтобы было идеально. А сейчас нужна идеальная техника. Почему мы с отцом сделали специальное зеркало? Когда я работаю перед ним, то наглядно вижу, как правильно переносить центр тяжести, какие движения правильные. А у норвежцев в каждом лыжном центре есть тредбан, перед ним зеркало, слева-справа стоят камеры, изображение с которых выводится на мониторы перед тобой, и там все сразу видно, все ошибки, как поставить палку, колено, как переносить центр тяжести. В этом мы отстаем намного, а у норвежцев все четко, поэтому они идеально ходят коньком и классикой, много выигрывают именно на технике.

— Вы, когда были еще юношей, юниором, видели какой-то образец техники конька или классики, гонщика, с которого стоит брать пример?

— Собирательный образ: у одного подсмотрел одно движение, у другого другое — и собираешь этот пазл.

— Очень много и часто пишут, высказывают мнение, что Большунов не играет в тактические игры, просто встает и молотит как машина.

— Это было раньше, и делал я это, чтобы потренироваться.

— На гонках?

— (Смеется.) Чтобы в будущем это использовать и быть сильнее соперников. Сейчас уже приходится вести тактические игры, а как еще выигрывать?

— А как выигрывать в олимпийском сезоне?

— Мысли определенные есть, но далеко я пока не захожу. Понимаю, как продолжить сезон, каким нюансам уделять внимание в тренировках, в той же технике. Понятно, что тренировки будут уже легкие.

— За этот сезон на Кубках мира вы заработали 219 тысяч швейцарских франков.

— Это до налогов.

— Когда вы начали зарабатывать деньги, которые раньше не видели, было непонимание, куда их тратить, что с ними делать, какие-то соблазны, с которыми приходилось бороться?

— Ну есть они и есть — я вообще не заморачиваюсь на эту тему. Я нацелен на результат, а то, что платят призовые, — да, хорошо. Вот сейчас буду думать, как провернуть покупку тредбана, он стоит 120 тысяч евро, как раз все то, что я заработал после уплаты налогов.

— То есть вы готовы свои личные 120 тысяч евро отдать за тредбан?

— Придется, конечно, нужно же как-то дальше прогрессировать.

— Аня обмолвилась, что вы какие-то суммы передавали в детские фонды.

— Я это постоянно делаю. И в прошлом сезоне решил, что, если выиграю Кубок мира, то столько-то переведу. Понятно, что не в один фонд, а в несколько. И сейчас тоже придется — потому что выиграл ЧМ. Когда есть возможность, то почему нет? Как только у меня эти возможности появились, я стал это делать. Понятно, что в начале карьеры никаких возможностей вообще не было, и лыжи приходилось искать, и за свой счет ездить на сборы, родители последние деньги отдавали, которые были.

— Саша, большинство людей деньги портят. Как вы сумели этого избежать?

— Я не обращаю внимания на деньги, есть — хорошо. На себя особо не трачу, форму выдают, смысл?