• 
  Наталья Марьянчик

  Спорт Экспресс

Маркус Крамер: "Тут никто не понимает, почему Устюгова нет на Олимпиаде"

– Маркус, наши поздравления: российские лыжники завоевали на Играх уже пять медалей, то есть почти половину от общего количества наград. Вы могли ожидать такого результата?

– После отстранений и недопуска лучших спортсменов мы выступаем здесь очень молодой командой. Когда мы летели в Пхенчхан, я думал в лучшем случае об одной медали. А сегодня у нас уже пять, и впереди еще гонки. Это потрясающе! Я считаю, это отличный знак для всей команды. Медали на Олимпийских играх можно выигрывать, даже если вы приехали так называемым "вторым" составом.

– Вы видели видео с переживаниями на трибунах президента федерации Елены Вяльбе ?

– Да, я это видел и в записи, и вживую. Она действительно делает все возможное для команды, для нее это как вторая семья. Очень приятно видеть такие эмоции.

– Юлия Белорукова рассказала, что вы тоже заплакали, когда она выиграла бронзу в спринте.

– Да, это правда. Выиграть олимпийскую медаль – это всегда нечто особенное. Мне приходилось добиваться этой цели с разными спортсменами, но с вашими девочками было особенно важно. Два года назад никто и подумать не мог, что это реально. Но в прошлом году мы взяли медаль на чемпионате мира, а теперь – и на Олимпиаде. Особенно я был рад за Юлю. У нее очень тяжело складывался сезон, были травмы. Мы вообще были не уверены, что у нее получится здесь выступить.

– Главная реакция российской общественности на происходящее в Пхенчхане: вау, лыжи оказывается настолько интересны! Вы чувствуете, что у болельщиков словно открылись глаза на ваш вид спорта?

– Я очень надеюсь, что лыжные гонки станут популярнее в России. Этому радуются даже те ребята из нашей команды, которые не смогли сюда приехать. Каждый день они пишут, звонят и поддерживают нас.

НЕ ОБИЖУСЬ, ЕСЛИ КТО-ТО УЙДЕТ ИЗ МОЕЙ ГРУППЫ

– Вы сказали, что изначально думали привезти из Пхенчхана только одну медаль. Разве вы не видели на этапах Кубка мира и тренировках, что команда здорово готова и может зажечь на этих Играх?

– Речь ведь шла о незнакомой трассе, о соревнованиях в совсем другом часовом поясе. Наверняка можно говорить о чем-то, только когда спортсмен уже на трассе и ты видишь, как он себя чувствует, как работают лыжи. Скажем, после пролога в спринте в исполнении Белоруковой я уже понимал, что она в отличном состоянии. Что мне нравится в Белоруковой – она всегда очень внимательно меня слушает. Перед финальным забегом в Пхенчхане я по рации рассказал ей план. И она в точности попыталась сделать все так, как я говорил. Она не боится пробовать, и это прекрасно!

– Белорукова рассказывала о вашем разговоре накануне отъезда в Пхенчхан так: "Если бы Маркус сказал какие-то другие слова, я бы собрала вещи и уехала домой, уже была к этому готова".  Как вам это удалось, учитывая, что вы с Юлей оба говорили на неродном языке?

– Когда проводишь с человеком по 300 дней в году, порой даже слов не нужно. Уже по одному взгляду все понятно. У нас уже была с Белоруковой очень сложная история в прошлом году, когда у нее случилось несчастье в семье. Известие об этом пришло прямо во время сбора. Это было очень тяжело, я сам впервые в жизни оказался в такой ситуации. Но мы сумели привести ее в норму, и в том же году она выиграла медаль чемпионата мира. В одиночку я бы ничего не смог, тогда вся команда сплотилась вокруг нее.

– Как принималось решение поставить Анну Нечаевскую на последний этап эстафеты?

– Это была моя идея. Елена Вяльбе сначала спросила: "Может, все-таки поменять их местами с Настей Седовой?" Но я понимал, что нам необходимо как можно дольше бежать вместе с сильнейшими командами. Не был уверен, что Анна в итоге сохранит эту позицию, но по крайней мере в таком случае у нас появлялся шанс. Если передавать эстафету на четвертый этап позади лидеров, шансов нет вообще. У всех команд на финише бегут сильнейшие, отыграть у них хоть что-то нереально. У меня уже была похожая ситуация, когда на Играх-2002 в Солт-Лейк-Сити я тренировал женскую сборную Швейцарии и выставил эстафету по тому же принципу, как сейчас. Тогда моя команда тоже завоевала бронзовую медаль.

– Ребята из мужской эстафеты всерьез расстроились, что не выиграли у норвежцев. Вы тоже верили, что золотая медаль возможна?

– Когда на трассе был Большунов, на секунду закралась такая мысль. Но я изначально понимал, что Червоткину будет очень сложно. Он долго болел и буквально несколько дней как приехал на Олимпиаду. Мы рисковали, сходу поставив его в эстафету, но выбора не было. У нас элементарно не хватает здесь людей. Серебряная медаль в таких условиях – это великолепный результат.

– В России есть такая поговорка: что ни делается, все к лучшему. Может, если бы на Игры попали все опытные лыжники, не получили бы шанса проявить себя Большунов, Спицов и остальные?

– Перед нами не стояло бы выбора. Большунов, Спицов, Ларьков и Червоткин в любом случае попали бы в команду, потому что показывали хорошие результаты на Кубке мира. Только помимо них у нас были бы еще Легков, Белов, Вылегжанин, Устюгов... Сейчас вместо 20 человек, как планировалось, мы привезли на Игры только 12. То есть мы могли бы взять в Пхенчхан и молодежь, и всех опытных спортсменов. И потом уже решать с составом на конкретную гонку в зависимости от их формы.

– Герои этих Игр Большунов, Спицов, Червоткин, Непряева тренируются в молодежной группе у Юрия Бородавко. Что будет через год, когда они выйдут из этого возраста? Вы заберете их к себе?

– Нет-нет, вы что! У Бородавко огромный опыт. Скажем, в прошлом году Непряева тренировалась со мной, но не показывала тех результатов. Бородавко жестче, и кому-то это больше подходит. Все люди разные: некоторым нужен "волшебный" пинок, а некоторым – нет. Нет проблем, я не обижусь, даже если кто-то придет и скажет, что хочет уйти из моей группы к другому тренеру. Век спортсмена очень короток. Абсолютно нормально, что это время он хочет использовать по максимуму.

КАК ТОЛЬКО ЛЕГКОВ ЗАХОЧЕТ – ОН ПОЛУЧИТ МЕСТО В КОМАНДЕ

– Вы поддерживаете связь с Сергеем Устюговым, Александром Легковым и другими лыжниками, которые не были приглашены на эту Олимпиаду?

– Конечно. Даже здесь, в Пхенчхане я пишу и корректирую для них тренировочные планы. Важно, чтобы у ребят было чувство, что они не одни, не брошены. Поэтому я стараюсь почаще звонить, писать, напоминать, что совсем скоро этапы Кубка мира и надо быть в форме.

– То есть помимо того, что здесь вы единственный аккредитованный тренер в делегации и имеете массу работы со спортсменами, выступающими на Играх, вы еще и пишете планы для тех, кто сидит дома. Вы вообще спать успеваете?

– Все нормально, справляюсь. Сложно другое: я не имею возможности поговорить со спортсменами глаза в глаза, и поэтому мне сложно судить об их состоянии. Одно дело, когда ты видишь человека, а другое – говоришь с ним по телефону.

– В сети есть видеозапись вашего командного собрания накануне Олимпиады, где Вяльбе говорит, что каждый спортсмен может принять собственное решение – ехать ему в Пхенчхан или нет. У вас были опасения, что команда вообще откажется выступать здесь?

– Я был на 99 процентов уверен, что все поедут. Это совсем молодые спортсмены, они все хотели выступить и взять медаль. Сомнения изначально были только у Сергея Устюгова. Ему эта ситуация далась сложнее, чем всем остальным.

– Каково сейчас моральное и физическое состояние Устюгова?

– Ему сложно. Даже мне тяжело смотреть эти соревнования, зная, что один из лучших спортсменов сидит дома. В скиатлоне и в спринте он мог бы взять две золотые медали. Да и в эстафете с ним на последнем этапе у нас были бы шансы против норвежца Клебо. Но однажды Сергей сказал мне: "Маркус, почему я должен упрашивать МОК пустить меня на Олимпиаду, если они закрыли передо мной дверь?" Лично я даже представить себе не могу, почему они так сделали.

– У вас есть какие-то предположения?

– Я изучил все критерии, которые были опубликованы. Сергей выступал в Сочи, но его имени не было ни в каких списках. Он сдал на тех Играх четыре пробы, и все были "чисты" и без царапин. Единственное, у него есть одна "желтая карточка" за пропущенный допинг-тест. Но я говорил тут с очень многими тренерами из других стран. Думаю, из 500 приехавших в Пхенчхан спортсменов минимум у 300 будет хотя бы одна карточка. Почему для всех остальных это не проблема? Сергей сдал в прошлом году около 50 проб, порой у него брали по три пробы в течение одних суток. И теперь за одну "желтую" его не пускают на Игры? Причем уже через пару недель на этапах Кубка мира он сможет выступать. Этого никто из моих знакомых не может понять: почему на Кубке мира можно, а на Олимпиаде – нельзя?

– Как может эта несправедливость повлиять на Устюгова: он станет только злее или наоборот, утратит мотивацию?

– В какой-то момент ему действительно было сложно заставить себя работать. Но уверен, на Кубок мира Устюгов вернется очень мотивированным. Ему важно доказать, что он по-прежнему очень силен.

– Как обстоят дела у Легкова? Он собирается продолжать карьеру?

– С самого начала мы понимали, что Легкову важнее всего сохранить олимпийское золото Сочи. Поэтому когда услышал о решении суда, я просто танцевал от счастья. Мы оба с ним знаем, что на тех Играх он был "чист". Эта медаль – его по праву, он был сильнейшим в гонке и шел к этой цели много лет. Что касается поездки в Пхенчхан, это уже было не так принципиально. Саша по-прежнему тренируется, но из-за этой ситуации ему сложно было работать по максимуму. В следующие выходные он попробует выступить на этапе Кубка России. А дальше уже в зависимости от самочувствия решим по поводу его возвращения на Кубок мира. Как только он захочет и почувствует, что готов – он получит место в команде.

НЕСЧАСТНЫЙ СПОРТСМЕН НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ПОБЕДИТЕЛЕМ

– Как вам работается с Вяльбе? Все-таки она суперэмоциональный человек и конфликтовала очень со многими тренерами, кто был до вас.

– Сначала мне было непросто, порой я ее не понимал. Но сейчас, спустя полтора года, у нас отличный контакт. Она дает мне очень ценную информацию о спортсменах, ведь зачастую я не знаю бэкграунда. Да, окончательное решение остается за ней, но мы всегда его обсуждаем. За все время было, может, один или два случая, когда я был с ней не согласен.

– Вы поразительно отличаетесь от своего соотечественника Рикко Гросса из биатлона. Для Гросса работа со спортсменом заканчивается на трассе, а вы для команды – словно второй отец.

– Я повторю, что когда вы по 300 дней в году проводите вместе, невозможно относиться друг к другу без души. Мы очень много работаем на тренировках, но стараемся и просто хорошо проводить время. Грустный и несчастный спортсмен не может быть победителем. В межсезонье мы устраивали барбекю, ходили в боулинг и тому подобное. Вы не представляете, как я был счастлив, когда ребята здесь в Пхенчхане скакали на пьедестале. Видеть огонь в их глазах – это нечто!

– Вы слышали слова нашей биатлонистки Татьяны Акимовой,  которая жаловалась, что не приглашенные в Пхенчхан тренеры за все Игры ей ни разу даже не позвонили?

– Если это так, у меня в голове это не укладывается. Мы же современные люди, есть "Скайп", другие средства видеосвязи. У нас с Александром Легковым тоже был такой момент, когда я не мог находиться рядом с ним и мы общались только по "Скайпу". До сих пор с улыбкой вспоминаю, как я словно маленький мальчик каждый вечер сидел перед компьютером и размахивал руками: делай вот так, тут прибавь, там убавь... Когда у спортсмена с тренером нет контакта, вряд ли можно надеяться на результат. Я вообще считаю, что каждую тренировку необходимо объяснять. Человек должен понимать, что и зачем он делает, к чему это должно привести.

– Далеко не все тренеры разделяют вашу позицию. Если спортсмену дать волю – он же может начать халтурить...

– Когда я только пришел в команду, тоже не все ребята это понимали. Мы садились вечером, я давал им план работы на завтра и говорил: "А теперь расскажите мне, зачем нам нужна эта тренировка?" И первые месяцы они делали так: э-э-э... А теперь они наоборот, могут сами сказать: "Маркус, а давай завтра проведем тренировку не коньком, а классикой". Или: "Давай вот это упражнение заменим на что-то другое". Мы это обсуждаем, бывает, что я настаиваю на своем варианте, но обязательно объясняю, почему он лучше предложенного спортсменом. Но случается и такое, что от ребят исходят действительно очень здравые идеи, которые мы реализуем.

– Правда, что вы на самом деле понимаете русский, но специально заставили своих спортсменов учить английский язык?

– Я из Западной Германии, поэтому в отличие от Изабель Кнауте (бывший тренер и физиотерапевт российской команды – Прим. "СЭ") русский язык в школе не учил. Со временем, конечно, начал понимать отдельные слова. Но мне правда показалось очень важным, чтобы российские спортсмены начали говорить по-английски. Я повторял девчонкам: "Неужели вы не хотите ничего спросить у Стины Нильссон или Марит Бьерген? Они же рады были бы с вами общаться, но не могут". Теперь мне даже представители фирм-производителей и тренеры из других команд говорят, как же здорово, что наши спортсмены так быстро выучили язык. Я считаю, Юля Белорукова и другие уже говорят великолепно. Им самим это очень многое дало. Они стали окончательно своими в этой тусовке.

– Российская лыжная команда – самая молодая на этих Играх. Значит ли это, что за нами будущее, и еще несколько лет – и мы порвем норвежцев?

– Я очень на это надеюсь! Сначала нужно тренироваться, как лучшие, а потом начинать обыгрывать этих лучших. Я знаю, как тренируются сильнейшие команды, и с девочками мы стремимся к этому уровню. Уже здесь, на Олимпиаде, у нас был хороший разговор с Настей Седовой. Я ей сказал: "Ты молодец, сделала большой шаг вперед и стабильно занимаешь места в топ-10. Но теперь пора делать следующий шаг и бороться за подиум". Для этого нужно больше внимания уделить работе в тренажерном зале и прибавить в дабл-поллинге (одновременном толчке двумя палками – Прим. "СЭ"). Настя и сама чувствует, что это необходимо. Что касается мужчин, мы уже очень близки к победе над норвежцами. В прошлом году в эстафете на чемпионате мира мы уступили всего несколько секунд. Да и в Пхенчхане тоже были не так далеко.

ИСТОРИЯ ПРО СОЧИ НАПОМИНАЕТ НАУЧНУЮ ФАНТАСТИКУ

– Президент МОК Томас Бах ваш соотечественник, и вы можете судить о нем не только с точки зрения того, как он воспринимается в России.

- В Германии он находится под прессингом со стороны прессы. Прекрасно понимаю, что ему было сложно принять решение по нашей команде в Пхенчхане. Это действительно был непростой выбор. Но почему в результате этого выбора пострадали спортсмены? Насколько я понимаю из общения с нашими адвокатами, в конечном счете никто толком не знает, что там происходило в Сочи. Лично мне это скорее напоминает научную фантастику. Меня самого на той Олимпиаде не было, но все мои спортсмены говорят: никто не предлагал нам допинг, мы не сдавали заранее чистой мочи и даже не слышали ни о каких подменах. Я на сто процентов уверен, что они говорят правду.

– Вы не пожалели о своем решении работать в России? Ведь в том числе и ваша репутация оказалась под угрозой.

– Ни капли. Я знаю Легкова уже много лет. Я никогда в жизни не видел спортсмена, который тренировался бы с такой отдачей, как он. Он работает на каждой тренировке даже не на сто, а на сто десять процентов. Когда мне представилась возможность поработать с ним и с Ильей Черноусовым , я даже не сомневался.

– Кстати, о Черноусове. Как вы относитесь к словам Бородавко, который заподозрил его в клевете?

– Мы говорили об этом с Бородавко, и он утверждает, что журналисты его неправильно поняли. Для меня дико даже предположить нечто подобное. В прошлом году мы всерьез обсуждали, чтобы Черноусов стал тренироваться в моей группе. Мы встретились, я показал ему весь наш план сборов. Моим единственным условием было, чтобы он строго ему следовал. Вариант "на этот сбор поеду, а на следующий – нет" не устраивал, потому что тогда и другие спортсмены в группе захотели бы себе такие же условия.

– Черноусов в итоге сам отказался от работы с вами?

– Да, и я прекрасно его понимаю. У него семья в Швейцарии, маленький ребенок, жена-биатлонистка... Илья подумал несколько недель и сделал свой выбор. Никаких обид, это его жизнь и он имеет полное право поступать так, как считает нужным.

– Вы собираетесь продлить свой контракт после Олимпиады?

– Решение будет принимать Вяльбе, но лично меня все устраивает. Ваша команда правда стала для меня второй семьей. Не только спортсмены, но и сервис-бригада. Эти парни пашут по 12 часов в день, чтобы у нас были лучшие лыжи. Я был бы счастлив остаться и попытаться сделать вместе еще один шаг вперед. Шаг к тому, чтобы стать лучшими в мире.

Самое время напомнить предыдущие интервью и репортажи с Маркусом Крамером у нас на сайте!

Группа Маркуса Крамера в Валь Сеналесе. Часть 1.

Группа Маркуса Крамера в Валь Сеналесе. Часть 2.