Сегодня день памяти Алексея Прокуророва

Сегодня во всей лыжной России вспоминают великого человека, великого спорсмена - олимпийского чемпиона Алексея Прокуророва, трагически погибшего два года назад во Владимире по вине пьяного водителя. В этот день хотелось бы опубликовать на сайте последний материал про Алексея, сделанный при его жизни - репортаж о походе на Чукотку, который он со своим другом Вегардом Ульвангом совершил в апреле 2008 года.
Десять лет назад, весной 1998 года после Олимпиады в Нагано, олимпийские чемпионы Алексей Прокуроров и Вегард Ульванг совершили лыжный переход по Чукотке в полностью автономном режиме. Спустя десятилетие друзья решили вновь встретиться, чтобы повторить свой поход и посмотреть, как изменилась жизнь на Чукотке за эти годы. О том, как это было, рассказывает Алексей Прокуроров.



Организационная работа вся проведена. Уже вылетаем в Анадырь из московского аэропорта Домодедово. Вегард с друзьями прилетели из Осло. Один из них был наш старый товарищ Стейн Асхен, с которым мы уже путешествовали по Чукотке, а второй — новичок нашей компании Тронд Люккен, также хорошо подготовленный и большой любитель путешествий.

В Анадыре организацией нашей экспедиции занималось туристическое агентство «Нортоко». Глава агентства Ида Ручина — сестра Романа Абрамовича, только не родная, а двоюродная. Так как сам Абрамович — сирота, то родители Иды взяли его к себе на воспитание. Когда же Абрамович стал губернатором Чукотки, то она стала помогать ему, продвигая ряд проектов в Анадыре и по всему региону. Она и обеспечила нам поддержку экспедиции на Чукотке.

После прилета в Анадырь нам еще предстояло перебраться в Бухту Провидения на самолете. Там надо было пересесть на вертолет и уже лететь на побережье океана, откуда нам и предстояло стартовать на лыжах. До самолета в Провидения было еще два дня, поэтому местные лыжники привезли нас в свой лыжный клуб на горе недалеко от Анадыря. На этой горе стоят бывшие военные объекты, всё нерабочее уже, и один из вагончиков базы арендует лыжный клуб. Правда, трассы как таковой там и нет. Катаются там, где захотят, там ведь очень сильные ветра, и любой след мигом заметается. Есть также горнолыжный склон с бугельным подъемником.

И я, и норвежцы поразились ухоженности главного города Чукотки. Все дома красивые, современные, отремонтированные. Дороги просто идеальные, асфальт клался по современной высокой технологии, разработанной специально для северных районов, поэтому покрытие ровное и без трещин. Стены домов украшены изображениями на чукотские национальные мотивы. Люди живут цивилизованной жизнью, ходят автобусы, хоть город-то и небольшой. Причем, когда мы занимались организацией похода, Вегард спрашивал у меня, есть ли смысл брать какие-нибудь продукты с собой, но я уверил его, что в Анадыре можно будет купить все без проблем. Поэтому мы взяли минимум: сублимированные продукты, концентраты. А все остальное купили уже на Чукотке, и норвежцы поразились тому изобилию, которое они обнаружили в местном супермаркете. Такого, по их словам, не было даже в их норвежских поселках.

Также, пока мы были в городе, мы посетили местную радиостанцию «Радио-Пурга». Там мы с Вегардом выступали в прямом эфире.


Чукотские дети с удовольствием общались со знаменитыми лыжниками. фото: Алексей Прокуроров.


Так выглядит чукотский поселок с высоты птичьего полета — кучка домиков, затерянная в бескрайних снежных просторах. фото: Вегард Ульванг.


Глядя на эти дома, восхищаешься красотой здешних женщин и яркими красками тундры ранней осенью. Но обратите внимание: даже многоэтажные дома стоят не на фундаменте, а на сваях — город расположен в зоне вечной мерзлоты. фото: Алексей Прокуроров.

До Бухты Провидения мы добрались без приключений и уже там сели на вертолет. Это местные линии, вертолеты летают там один раз в две недели, а билеты на них продаются по льготным ценам. Стоимость билета всего 500 рублей, а вот если арендовать вертолет самостоятельно, то цена будет 100.000 рублей в час. Так что мы очень удачно подстроились под регулярные рейсы. Летают в основном дети, роженицы, молодые мамы, люди, нуждающиеся в медицинской помощи. Мы по-простому покидали багаж в середину салона вертолета, а сами сели по краям. Приземлились мы в поселке Нешкан, месте, откуда мы и собирались начать наш переход. В поселке дома как старые, так и построенные уже при Абрамовиче с применением современных технологий.

У нас с собой была карта, компас, навигатор, и мы должны были пройти маршрут, останавливаясь в деревнях по побережью океана. О местах ночевок мы обычно договаривались с администрацией поселков, которая была в курсе того, что мы должны прийти. В Нешкане нас разместили в обычной школе. Ночью ведь занятий нет, классы пустые, поэтому мы и разместились в одном из них. Директор школы накормила нас в столовой, а на следующий день мы провели встречу со школьниками. В нешканской школе около 150 учеников, и если учителя знали, что мы известные в прошлом спортсмены, то с детьми мы знакомились по ходу дела. Но все были довольны, улыбались, задавали много вопросов, то есть встреча прошла очень живо и с огромным интересом.

С собой в тундру нам надо было взять канистру бензина, чтобы готовить пищу на примусах, поэтому мы посетили и местную электростанцию, где пополнили свои топливные запасы. Еще из снаряжения у нас были палатка, спальные мешки, сани, запряженные в собачью упряжку.


«Настоящий чукотский завтрак в тундре. Сухое дерево быстро загорелось, на нарты привесили корягу, на которую зацепили чайник. Заодно удалось погреться». фото: Алексей Прокуроров.


Внутренний вертолетный рейс очень помог. Зафрахтовать вертолет самостоятельно стоит огромных денег. На снимке — олимпийский чемпион Вегард Ульванг в салоне в окружении коренных жителей полуострова. фото: Алексей Прокуроров.


Вегард Ульванг улыбается даже во время снежной бури. Еще бы! Ведь на нем шапка Ulvang. фото: из архива Вегарда Ульванга.


Реклама продолжается! Перед катанием на лыжах Вегард выдал одному из наших проводников фирменные носки. фото: Алексей Прокуроров.

Первый переход был у нас довольно длинный — 55 километров. Первый привал на маршруте мы сделали в заброшенном домике на берегу океана. Он специально предусмотрен для вынужденной ночевки путников. Припай был еще у берега, поэтому торосы были видны лишь вдалеке. Еще по дороге мы встретили чукчу, едущего нам навстречу из Нурмена в Нешкан. Он вез своей сестре нерпу в подмогу, для хозяйственных целей. Охота на нерпу уже началась, появились первые полыньи, и местные уже начали её стрелять. Мы немного поговорили с ним и отправились дальше. Основным отличием от первого похода было то, что тогда мы все свои вещи тащили на себе, на санях или в рюкзаках за плечами, а сейчас у нас была собачья упряжка. В палатках мы ночевали только три ночи, на длинных перегонах между деревнями, а так старались ночевать в поселках.

Первую ночевку мы провели в строительном бараке. Точнее, раньше это была школа, но теперь эти самые строители построили новую школу, а старую получили в пользование для своих нужд. Для сна у них были обычные нары. Один из строителей с прошлого лета остался что-то охранять, и с ним жил его компаньон. Туда и отправил нас ночевать глава местной администрации. Оказалось, что парень сам из Иванова, зовут его Алексей. Он сразу же натопил пожарче печь, накормил нас горячими блинчиками, напоил чаем, да к тому же еще и повеселил нас, исполнив под гитарный аккомпанемент песни собственного сочинения, в том числе про Чукотку. Вегард в этот день немного простудился и уснул прямо в одежде.

В этой деревне, которая называлась Энурмино, мы осмотрели новую больницу. Она современная, но внутри пока не оборудована. Построена, как я уже говорил, и школа, туда мы тоже зашли. Однако она тоже еще не работает. В июне собирались строительство продолжить, и одной из задач Алексея было топить котельную для поддержания тепла в помещениях новостроек. Отмечу, что дома на мерзлоте строят без фундамента, а, как говорят на Чукотке, «на домкратах», то есть на железных опорах, соединенных между собой. И когда грунт начинает вести, можно эти соединения подтягивать, расширять, опускать, поднимать, то есть подгонять под грунт.

Водопровода тоже в деревнях нет. Его хотят сделать только для школы и больницы, поэтому на улицах можно увидеть большие куски льда. В каждой деревне есть человек, который ездит на упряжке на ближайшее пресное озеро, колет там лёд и развозит его к каждому дому. Для этого перед каждым домом есть столик или лавочка. Люди уже сами заносят этот лёд домой, там он тает, и получается вода. Эту воду они и пьют.


На подъеме чукчи вспотели, но просушить их одежду не составило труда — это целиковый костюм из шкур, который одевается прямо на голое тело. фото: из архива Алексея Прокуроров


Проводники готовятся к ночевке в тундре. Утром перед нами предстала просто
невероятная картина. фото: Алексей Прокуроров.


«Проснувшись с утра, мы увидели картину: наши сопровождающие спят на нартах немного занесенные снегом, рядом в сугробах
свернулись собаки. То есть чукчи — настоящие привычные охотники, для которых ничего страшного — провести ночь под звездами». фото: Вегард Ульванг.


Дома на мерзлоте строят без фундамента, как говорят на Чукотке, «на домкратах», то есть на железных опорах, соединенных между собой. И когда грунт начинает вести, можно эти соединения подтягивать, расширять, опускать, поднимать, то есть подгонять под грунт, чтобы дом не вело.
фото: Алексей Прокуроров.


Запас мяса хранится зимой в обычных сараях. Морозы на Чукотке настолько сильные, что потребность в холодильниках просто-напросто отсутствует. фото: Вегард Ульванг.

Встретил в этой деревне одного человека, который помнит меня с прошлого перехода, у него уже появились внуки. И еще одна девчонка меня вспомнила. Мы тогда останавливались в Доме культуры, а она училась в школе и с любопытством пришла посмотреть на новых людей. Мы целый час с ней болтали, у неё уже трое детей. То есть встретил я здесь и старых знакомых.

В этой деревне мы незапланированно провели лишний день из-за непогоды. Был сильный шторм, ураганный ветер, и идти было нельзя. Пришлось там заночевать. В этой деревне была раньше пограничная часть, от которой осталась сейчас только вышка. Должно быть, раньше стоял тут пограничник с биноклем и зорко глядел на море. Еще в поселении есть почта, дизельная электростанция, дома связаны между собой телефонной сетью, есть возможность и позвонить в любую точку России и мира. В каждой школе есть Интернет, поэтому норвежцы при каждом удобном случае лезли во всемирную паутину проверить почту, почитать новости на своих сайтах, посмотреть прогноз погоды.

Сначала, когда мы шли, еще не было полыней. Но во время урагана ветер дул в сторону моря, поэтому появилась открытая вода — стало возможно ловить рыбу, охотиться на нерпу. Одного из наших сопровождающих звали Виктор Тыначевын. Сейчас он живет в Нешкане, а его мать — как раз в этой деревне. Так он особо часто не ходит в гости к семье, но тут, воспользовавшись случаем, мать навестил. Вообще же нас сопровождали трое местных: два брата Тыначевына (второго, кажется, зовут Анатолий) и еще один их родственник.

На следующее утро распогодилось, и мы погрузили наш багаж на нарты и отправились в путь. По дороге сделали небольшой привал. Довольно скоро после деревни нам пришлось преодолеть небольшой перевал, собаки устали, поэтому и отдых был нам необходим. На всякий случай мы взяли с собой и ружье — говорят, что на Чукотке в это время можно с большой вероятностью встретить медведя. Часть пути мы шли по берегу, но, когда он стал совсем крутым, мы спустились на лед и пошли по морю. Этот отрезок пути мы прошли очень быстро. Кстати, именно тут мы увидели следы белого медведя, который, видимо, довольно недавно здесь проходил. Ведь был сильный ветер, и все давнишние следы просто замело бы. Но самого медведя мы не видели, только следы.


Ещё одна особенность местного быта: этот лёд, привезенный с ближайшего пресного озера, расколют, занесут в дом и так пополнят запас питьевой воды. фото: Вегард Ульванг.


Улица Советская, дом 39. Отголоски советских времен, как раскатистое эхо, ещё слышны по всему полуострову. фото: Алексей Прокуроров.


Чукотское кладбище. Северяне хоронят своих покойников в вечной мерзлоте. фото: Алексей Прокуроров


Главное богатство чукчи — его собачья упряжка. Американский писатель Джек Лондон в своих рассказах о Севере часто называет
ездовых собак волками. Глядя на эту фотографию, становится понятно, почему. фото: Вегард Ульванг.

Дойдя до впадающей в океан реки, мы должны были пойти по ней вверх, в тундру. Но зрелище, представшее перед нами, заставило нам остановиться. В самом устье реки было огромное пространство, усеянное тушами мертвых моржей. Их, наверное, было больше сотни. Чукчи-охотники рассказывают, что осенью прошлого года наша дальняя авиация возобновила патрулирование границы (видимо, керосин появился). А моржи в это время кишат на лежбищах, осенью они как раз идут с севера на юг через эти места. Видимо, самолеты летели очень низко, стоял жуткий рёв, поэтому моржи в испуге стали метаться и подавили друг друга. Охотники отсылали туши на экспертизу, боялись, что у животных случилась эпидемия какой-то болезни, но оказалось, что они погибали именно от внешних повреждений — у них переломаны кости, сдавлены внутренние органы. То есть просто подавили друг друга. И дальше мы встречали туши вдоль всего побережья — 180 километров до самого Уэлена. Но основные места лежбищ местных охотников все-таки обязали очистить и оттащить тела животных в тундру, потому что, когда сойдет снег, и начнется тепло, это все начнет гнить. Так что в следующую миграцию моржи могут не остановиться на этом лежбище, которое они до этого использовали столетиями. А для коренного населения, каждая деревня которого была построена именно под лежбище, это тоже может обернуться непоправимым уроном. Лежбище моржей — это центр промысла, хотя охотятся там только в самый голодный год, когда совсем ничего невозможно добыть в других местах. И то — охотятся на животных без ружья, а бьют их острогой, чтобы не было шума. Тут то же самое — если выстрелишь, то животные начнут бросаться и подавят друг друга. А если все нормально, то охота идет на подходах к лежбищу, где можно стрелять.

В конце этого дня мы остановились на нашу первую ночевку в тундре. Выбрали место потише, где торчали какие-то кустики, поставили палатку. Готовились к ночлегу и наши сопровождающие, которые спали прямо на нартах под открытым небом, закутавшись в шкуры. Для собак мы специально тащили с собой мясо, которое один из провожатых раз в день вечером рубил и раскидывал мохнатым работягам.

Мы шли по маршруту, проложенному по карте, и должны были дойти до начала следующего участка пути по руслу маленькой речки. Но нам немного не повезло: с осени погода была такая, что резкие похолодания переменялись с резкими потеплениями, поэтому торосы заполнили все русло этого ручья. Собаки тут пройти уже не могли. Поэтому нам пришлось обходить это русло по сопкам. Постоянные подъемы и спуски не добавляли нашему путешествию скорости, приходилось также дополнительно ориентироваться по карте. На одном из привалов в этот день Тыначевын попросил нас дать ему лыжи, чтобы он попробовал на них прокатиться. Он учился кататься еще на школьных уроках физкультуры. Так что мы дали ему ботинки, Вегард выдал свои фирменные носки. Импровизированный пробег принес нашему гиду много радости.


Тела моржей, передавивших друг друга в панике из-за шума самолётов дальней авиации, можно встретить по всему побережью. фото: из архива Алексея Прокуророва


Норвежский олимпионик Вегард Ульванг и «хозяин Чукотки» Роман Абрамович. Сестра Романа Ида встречала спортсменов в Анадыре и занималась организацией их путешествия. фото: из архива Вегарда Ульванга

Эту ночь мы тоже провели в палатке. Проснувшись с утра, мы увидели картину: наши сопровождающие спят на нартах немного занесенные снегом, рядом в сугробах свернулись собаки. То есть они — настоящие привыкшие охотники, для которых ничего страшного — провести ночь под звездами. Это утро также запомнилось тем, что мы развели костер. Обычно-то мы готовили завтрак на примусах, но в этом месте Анатолий, работавший раньше оленеводом, нашел запас дров. Оказывается, ночью, когда мы уже легли спать, он сходил на свое прежнее становище, находившееся неподалеку, и принес поленьев для костра. Так что завтрак у нас был приготовлен на костре — настоящий чукотский завтрак в тундре. Сухое дерево быстро загорелось, на нарты привесили корягу, на которую зацепили чайник. Заодно удалось погреться.

Следующая деревня по ходу называлась Инчоун. Мы остановились ночевать в местной больнице. Она, в отличие от виденной нами раньше, уже сдана в эксплуатацию, но работать там, правда, пока некому — на всю больницу одна медсестра, но палаты пустые, стационара нет. Врачей пока не набрали, но оборудование там стоит сверхсовременное, завезенное из Америки. Нам показывали, например, родовой бокс, оборудованный по последнему слову техники. Теперь надо набрать специалистов, которые могли бы этим оборудованием пользоваться.

Также в Инчоуне была еще одна встреча с нашим старым знакомым, помнившим нас по походу десятилетней давности. Поболтали с ним за жизнь. Он — бывший охотник, познакомил нас со своей семьей: детьми, внуками. Пожалуй, Инчоун — наиболее благоустроенная деревня из всех, что мы проходили. Там много современных домов, современная техника и так далее. Глава администрации здесь сам из Омска, приехал сюда специально на работу пару лет тому назад и сумел наладить хорошее хозяйство.

Перед самым Уэленом начался дождь, потеплело. Спасла хорошо наезженная дорога. Все-таки из деревни в деревню там ездит на упряжках довольно много народа. В самом поселке есть косторезная мастерская, при которой открыт музей. Вообще, резьба по кости — национальный чукотский промысел. В музее есть экспонаты середины прошлого века — полностью ручная работа. Сейчас-то уже используются электрические резцы и боры наподобие тех, что мы можем увидеть в кабинете стоматолога.


Нерпа — излюбленный объект охоты аборигенов. Этот чукча везет тушу животного своей сестре, у которой запас продуктов уже на исходе. фото: Алексей Прокуроров.


«Ну, надо ж так, кругом пятьсот, и к ночи точно заметёт — так заровняет, что не надо хоронить». Из-за снежного бурана путешественники вынуждены были задержаться на один лишний день. фото: из архива Алексея Прокуророва

После музея мы осмотрели деревенскую часовню, а вечером нас пригласили на репетицию самодеятельного ансамбля народных песен и танцев в Доме культуры. Детишки пели народные чукотские песни и танцевали под удары бубна и звуки наподобие тех, что издает ворган. У меня был с собой ворган, но, когда я показал его чукчам, они были очень удивлены и рассказали, что такие инструменты у них не используются. Детишки приставали к Вегарду с расспросами, а я выступал в роли переводчика. Они оставили нам кучу бумажек с адресами, просили прислать письмо, фотографии.

Дальше наш путь лежал в центр района — поселок Лаврентия. Из Уэлена мы доехали туда на «Буранах», а там уже должны были сесть на вертолет и вернуться в Бухту Провидения. Там на самолете до Анадыря, а оттуда уже в Москву. В Лаврентия еще остались памятники, напоминающие о советском строе, мы фотографировались рядом с памятником Ленину, но и прогресс не прошел стороной: дома — новые, в них есть, в отличие от приморских деревень, водопровод, канализация. Вертолета мы ждали два дня, поэтому у нас была возможность походить по сопкам вокруг поселка и пофотографировать скалы, красивые камни, панораму селения. На снегу видели следы россомахи.

На второй день на «Буранах» мы поехали на термальные источники, находящиеся неподалеку от поселка. Они похожи на те, что есть на Камчатке. Кипяток типа гейзера бьет из-под земли, сделаны бассейны, в которых можно искупаться, однако в целом место неухоженное, полудикое. Тепло этих термальных источников используют для теплиц, в которых летом растут огурцы и помидоры. Из источников также берет свое начало теплая речка, в которой мы не преминули искупаться.

На обратном пути нам повезло с погодой, и мы прибывали в пункты назначения в нужное время. Например, в Анадыре стыковка между самолетами была всего час, и иногда бывает, что можно не успеть. Закончилось наше путешествие в аэропорту Домодедово, где нас встретил Юрий Анатольевич Чарковский. Оттуда мы поехали по домам, договорившись обязательно встретиться снова.